Распутье

– Как сказать? Замужем я, чего же скучать? О прошлом скучаю, так это понятно. По каторге не будешь скучать, а чуть светлинки, вот и скучаешь. Теперь я не Макова, не Безродная, а Глушакова. Он большевик. Я тебе о нем говорила. Вот и решили мы, что тебя надо выручать отсюда. Ни в чем не признавайся, тебя тут никто не знает: мужик, и всё тут. Мы твои знакомые, мол, жили в деревне, на постое стояли. Выкупим под залог. Говори всё, что хочешь, только не правду. Это приказ большевиков подполья. Понял?

– Кажется.

– Добивайся допроса. Взят по принуждению красных, хочу жить мирно. Деньги? Деньги есть. Человек дороже денег.

– Будь здорова! – поцеловал Груню.

– Нечего целовать. Все, камер уходит! – зашумел чех, но, когда Груня положила ему в ладонь золотой, отвернулся и больше не кричал.

– Деньгами можно любому глотку заткнуть. Но их мало. Надо оружие покупать, своих выкупать. Доктор обещал подержать тебя в больнице подольше. До свиданья!

Но на второй день Шишканова перевели в камеру. Чешский доктор нашел его здоровым. Чехи-большевики предупредили Шишканова, чтобы был осторожен: в камере есть шпион.

Разносили жидкую баланду. Но есть было можно. Даже кое-кому попадались косточки. Часто заходил в камеру чешский доктор. Спрашивал о здоровье, есть ли чай, кипяченая вода, дают ли горячий суп.

Могилев сердито иронизировал:

– Чехи – культурная нация, даже в тюрьме порядок, о нас заботятся. А с другой стороны, разве не чешские легионеры объели хвост русской революции в Сибири и на Дальнем Востоке? Но видит бог, что они тем хвостом и подавятся. Обещают нас отпустить, защитить, но, как все культурные люди, дипломатически врут и ищут повод, чтобы списать нас в расход. Боятся молвы народов.

– Ты всех чехов не смешивай со всеми чехами, – с обидой заговорил чешский коммунист Николи. – Я доктору Шебестови фигу показал. Я ему сказал, что не вам нас судить, пусть нас народы рассудят. Мы служим трудовому народу, а не вам, куцым псам. Хотел на фронт отправить, но я ему на это язык показал. Грозил бросить в концлагерь. Но придет час, мы с доктором Шебестови ещё поговорим. Вот если они культурны, то сделали бы нам вошебойку, заедают, – гремел чех.

Чехословакам грозил полевой суд, который работал в Иркутске. Большевиков там расстреливали, других отправляли на фронт, тем самым пополняли чехословаками партизанские отряды.

– Будет нам суд. Но моя смерть ничего не значит. За мою смерть враги заплатят сполна своей же кровью.

Николи был уверен, что его расстреляют.

– Но другие, другие не забудут Николи, они покажут всем Шебестови, как можно обманывать чешский и словацкий народ. Не чехи и словаки пошли на русских войной, а отбросы, которые сумели обмануть наших братьев. Но, видит бог, скоро наши поймут и поднимут оружие против Шебестови, Гады, Дитерихса и других.

12

27 июля 1918 года, «Правда»: «Мировая бойня хищников крупного капитала вступает сейчас в новый период своего развития. До сих пор победоносной стороной был империализм Германии. Сейчас шансы на успех совершенно определенно увеличиваются у “союзников”.

Америка вводит все новые и новые резервы. Австро-Венгрии как боевой единицы не существует. Немцев все более и более теснят на Западном фронте франко-англо-американские войска.

В связи с этой коренной переменой меняется и все международное положение. А вместе с ним видоизменяется то положение, в котором находится наша Советская Республика.

До сих пор самым опасным для нас врагом был германский империализм, с оскаленными клыками шел он против Советской Республики, оторвал у нее громадные пространства, топтал ее своим грязным, кровавым сапогом.

Продолжать эту тактику вот сейчас, в данную минуту, он не может. Его людоедские, прежде такие острые зубы притупились и подгнили: сверху их притупил империализм Согласия, снизу их испортил червь разрухи и растущей революции.

Но чем больше военные успехи начинают переходить на сторону хищников Согласия, тем наглее становятся они по отношению к Социалистической Республике. Немецкий империализм попал уже одной лапой в капкан Западного фронта, другой – в капкан украинского восстания и австрийской революции. Его силы чрезвычайно связаны. Не так связаны они у империализма Стран согласия, у которого есть сейчас еще не пущенные в ход резервы: военные силы японского царя.

Хищники немецкого капитализма притворяются теперь ягнятами: им нужны с нами сейчас “мирные экономические отношения”. Они не могут, им невыгоден сейчас, в данную минуту, еще один фронт на Востоке. Наоборот, англо-французские биржевики прямо заинтересованы в создании этого фронта. Но какого?