Распутин наш. 1917

Присутствующий стройный ряд черных фраков и белоснежных воротничков послушно поднялся, отодвинув стулья с высокими спинками в рост человека.

– Мы на войне, джентльмены, – повысил голос хозяин, – и как на любой войне, здесь стреляют и умирают. За последние семь дней рука невидимого, а оттого опасного врага вырвала из наших рядов коллег и деловых партнеров, погибших в жутком пожаре на Бродвее, – Джона Огдена Армура, Филиппа Франклина, Джона Грейса – директоров “Нэшнл Сити Бэнк”, старшего вице-президента АИК Джорджа Джонсона Болдуина, выпавшего из окна своего офиса, партнёра “Кун, Леб и K°” Отто Кана, неожиданно для всех покончившего жизнь самоубийством, Джейкоба Шиффа и Пьера Дюпона, взорванных в собственных автомашинах. Президент “Нэшнл Сити банка” Френк Вандерлип и директор Федерального резервного банка Нью-Йорка Уильям Вудвард варварски убиты из дальнобойных винтовок… В огне гигантского пожара на Бродвее погиб весь архив и практически весь персонал проекта “Марбург”.[49] Всё перечисленное произошло стремительно, никто не успел подготовить меры эффективного противодействия этому разгулу терроризма… Но с сегодняшнего дня всё будет по-другому…

– Не хочет ли сказать наш дорогой друг Джон, что он изобрел доспехи Бога, и мы в полной безопасности? – вздрагивающим голосом процедил со своего места недавний эмигрант, один из самых влиятельных финансистов Пол Варбург.

– Нет, не хочу, – сварливо ответил Рокфеллер. – Но этот особняк окружен тройным кольцом агентов Пинкертона. Внешний периметр располагается в миле отсюда, что полностью исключает применение любого оружия, ранее использованного террористами. Поэтому можно успокоиться, не спеша выработать эффективную стратегию и тактику, исключающую подобные угрозы в будущем…

Дикки Мак-Кейт, директор охранной службы агентства “Пинкертон”, ещё раз пристально обвел взглядом окрестности поместья и отдал бинокль агенту.

– Вроде бы всё спокойно?

– Так точно, сэр! Я вызвал ещё один наряд, чтобы, как стемнеет, удвоить посты, проинспектировать парк, сады и вон те еловые заросли на горке. Дополнительные силы скоро прибудут…

– Какой ельник, Джим? Откуда? На этой горке еще вчера не было никаких ёлок!..

– Ну что, Коля, разобрался с музейным экспонатом? – Грибель поправил еловые лапы, укрывающие их позицию, подхватил горсть снега, лизнул и снова приник к окулярам.

– Замечательная игрушка, – ответил Зуев, крутя ручки вертикальной наводки, – простая, лёгкая, дальнобойная! Музейщики над ней, как курица над выводком… Еле убедил, что после реставрации будет ещё лучше… Пожалуй, готово. Можно заряжать.

Диковинный шестигранный снаряд, кропотливо снаряженный лично сапёрными руками Иллариона Ставского, легко заполз в казённик орудия Уитворта[50]. Лязгнул массивный затвор. Быстроногий Пунин резво оттащил в сторону наскоро воткнутую в снег ёлку, скрывавшую пушку от посторонних глаз.

– Только я вот о чем все время думаю, – продолжил Зуев, подправляя наводку, – откуда он всё знал?

– Что “всё”?

– Да вообще всё! Кто в каком кабинете сидит, кто чем занимается… Даже про пушку со снарядами в этом Богом забытом городишке…

– Не загружай себе голову этой ерундой, – отмахнулся Грибель, – просто радуйся, что он на нашей стороне…

– Он-то на нашей… А мы сами на какой?

– Отставить разговорчики, поручик! Доложить, как полагается!

– Орудие к стрельбе готово!

– По сатанинскому вертепу илларионовским фугасом – пли!

Февральский морозный вечер раскололся грохотом майского грома. На фасаде фамильного поместья Рокфеллеров расцвёл кровавый цветок.

– Ах, Николай Алексеевич! Ах, молодец! – завопил Грибель, глядя в бинокль, – с первого раза! Прямо в форточку закинул! Давай, заряжай шустрее! По врагам человечества! Беглым! Огонь!

Глава 24. На пороге неизбежного

– Чем кормят русских подданных царские газетчики? – поинтересовался Николаи, с наслаждением закуривая папиросу после чашечки крепчайшего кофе.

– “Русское слово” стращает жителей Петрограда, – охотно откликнулся адъютант, остзейский немец, закончивший до войны ревельский университет. – Пишет:

«Приближение конца измеряется теперь уже не месяцами, а неделями, может быть, днями. Не сегодня завтра мы станем лицом к лицу с всеобщим и повсеместным кризисом всего: хлеба, мяса, рыбы, овощей. Необходим экстренный созыв чрезвычайного продовольственного совещания. Необходимо немедленно всенародно решить, что нам делать. Необходим какой-то патриотический подвиг, иначе мы погибнем!».[51]

– Газетчики призывают к чрезвычайной продовольственной диктатуре? Любопытно. Я-то думал, что только в Германии беда с провизией… Ну, хорошо. А что они пишут про нас?