Распутница

Конечно, мне недоставало той атмосферы радостного возбуждения, которую всегда создавала вокруг себя Мари-Клэр, и я чувствовала себя немного виноватой за то, что бросила ее, в чем она меня однажды и упрекнула. Но я была так рада вновь оказаться в деревне, вновь ездить верхом! Папин друг явно знал толк в лошадях. Я обнаружила это, когда посетила конюшню. И когда лошади привыкли ко мне и мне удалось убедить конюхов, что я смогу справиться с резвым, своенравным конем… мне было позволено выбрать себе самого лучшего. Я наслаждалась деревенской природой. Через поместье протекал причудливо извивавшийся ручей. Иногда, набравшись смелости, я привязывала лошадь и плескалась в чистой холодной воде, воображая себя русалкой или индейской девушкой, которая много лет назад купалась в этом самом ручье, поджидая своего избранника.

Когда бы я ни посмотрела на себя в зеркало, в чем бы ни была при этом одета, мне совсем не нравилось то, что я видела. Волосы слишком густые, непокорные, их нельзя приручить с помощью заколок, гребней или ленточек. Лицо… Ну, к нему я как-то привыкла. Но вот почему мое тело никак не полнеет и не хочет образовывать роскошные изгибы, которыми так восхищаются все мужчины?

Вода оказалась ко мне значительно добрее. Когда я отбрасывала прочь всю одежду, мокрые волосы растекались по плечам, прикасались к груди, тяжело свешивались на спину – о, тогда, и только тогда, я знала, я верила, что красива! Пусть я худощава, но у меня тонкая талия и длинные ноги. Мои груди, конечно, нельзя назвать большими, но они и не безобразно маленькие! Позволю ли я мужчине увидеть себя такой? И что испытаю, когда он будет прикасаться ко мне? Мне так много предстоит узнать. И не с чужих слов, а самой. Посмею ли я?

Как я ненавидела тот момент, когда мне приходилось натягивать на себя надоевшую одежду и отбрасывать прочь свои тайные фантазии! Не долго осталось мне приходить сюда и превращаться в нагую нимфу. Мысль об этом была мне ненавистна, и я старалась ее избегать. Особенно если приходилось возвращаться домой пораньше, чтобы успеть переодеться к ужину, или когда нас приглашали к ближайшим соседям на музыкальный вечер.

Пожалуй, оглядываясь на те дни, я почти сознательно заостряю внимание на деталях, которые говорят о тихом, небогатом событиями существовании. Видит Бог, я действительно не хотела никаких перемен и не хотела изменяться сама. И тетя Чэрити, и жизненные обстоятельства учили меня, что нужно думать и действовать рационально и рассудительно. И тем не менее… Я внезапно обнаружила, что существует еще одна сторона моей натуры: темная сторона, которой правят страсть и эмоции. И, что хуже всего, во мне начала просыпаться чувственность. Например, я лежала с закрытыми глазами в ручье и ощущала между раздвинутыми бедрами прохладное прикосновение струящейся воды, ни о чем не думая и не желая думать. Только ощущения, и ничего больше. По крайней мере тогда.

Я не осознавала, насколько меня изменили – в том числе и в глазах других – эти несколько дней, когда я с непокрытой головой ездила на лошади и отдавалась струящемуся потоку. Папа, казалось, ничего не замечал. Но в те дни он много отдыхал днем, занимался бумажной работой и писал множество писем, если, конечно, мы не выполняли обычные светские обязанности. Я почти радовалась, что с нами нет тети Чэрити: она никогда не предоставила бы мне такой свободы – тем более когда все остальные были заняты подготовкой к свадьбе и свадебному путешествию.

– Боюсь, что… Видите ли, прежде чем уехать, мне следует позаботиться об очень многих вещах, а времени остается совсем мало. Я должна удостовериться, что мисс Грэхем точно знает, как следует поступить в том или ином случае в мое отсутствие… ну, например, как надо вести счета. Вы же знаете, я не выношу хаоса! Нет, мне нужна по меньшей мере неделя, чтобы привести дела в порядок. А потом я спокойно отправлюсь в карете прямо в дом моей подруги в Виргинии. Конечно, я даже и мысли не допускаю о том, чтобы пропустить свадьбу своего племянника!

Речь тети Чэрити застала всех врасплох, потому что была произнесена чуть ли не в последний момент перед нашим отъездом из Бостона. Вероятно, никто, кроме меня, не подумал, что у нее могут быть и другие причины для того, чтобы задержаться… Но даже если у нее и есть личные мотивы для того, чтобы остаться в Бостоне, они совершенно меня не касаются, кто бы за этим ни стоял! Я, конечно, предпочла бы забыть свою встречу с тем отвратительным человеком, которого она называла Блейзом, и ту необычную интонацию ее голоса, которую не слышала ни до этой встречи, ни после.

Неужели они любовники, и если да, то как давно? «Что ты чувствуешь, когда мужчина занимается с тобой любовью?» Мари-Клэр это очень нравится. Может быть, мне стоило узнать от нее об этом побольше. Я хочу знать… или я еще слишком боюсь этого? Такие вот странные мысли бродили у меня в голове в тот исключительно жаркий день, который я запомнила на всю жизнь.