Распутывая прошлое (ЛП)

Дезориентация не ушла. Я пришлось приложить усилие, чтобы остановить свое тело и не дать ему завалиться вперед. Я чувствовала онемение, хотя внутри меня был орган, размером с мой кулак, который не прекращал неистово биться. Я прижала ладонь к сердцу и сделала несколько глубоких вдохов. Спустя несколько минут мое сердцебиение все еще не могло нормализоваться, и я сдалась. Выбралась из постели. Мои ноги тряслись, когда я открыла дверь и высунула голову в темный коридор. Полоска света виднелась из-под двери ванной. Я выкрикнула имя Ланы. Мой голос был кристально чистым и твердым, но она не ответила мне.

Наконец, я вышла в коридор. В квартире было убийственно тихо. Я слышала все: кровь, шумевшую в моих венах, свое затрудненное дыхание и свои шаги по ковровому покрытию.

Когда я дошла до двери, то уже собралась постучать, но засомневалась на миллисекунду. Внутри меня была крошечная часть, которая была напугана и настойчиво твердила мне не заходить внутрь.

Я мягко постучала. Мои глаза закрылись, когда ответа не послышалось.

— Лана? — произнесла я.

Я услышала, как по ту сторону двери открылись и закрылись шкафчики. Затем последовали всхлипы.

— Лана, я вхожу, — сказала я, открывая дверь.

Открыв дверь, я сделала всего лишь шаг и замерла. Лана смотрела на свое отражение с ножом, прижатым к левому запястью.

Я аккуратно подошла и произнесла ее имя. Она даже не посмотрела на меня.

— Что ты делаешь? — спросила я.

Она моргнула и продолжила смотреть на себя. Поворачивая голову в разные стороны и осматривая свои черты критичным взглядом.

— Моя кожа идеальна, — произнесла она, оставляя царапину на запястье. Ее рука начала дрожать. Я резко вдохнула. — Но знаешь что? — Она склонила голову на бок и посмотрела на меня через зеркало. Я в ответ перевела взгляд на ее отражение в зеркале. Лана может сколько угодно думать, что она безнадежна, но я вижу в ней человека. Того, кто должен бороться всю жизнь, чтобы выжить. Если она пройдет это испытание в своей жизни, то ее уже будет невозможно остановить.

— Но внутри у меня столько боли, — произнесла она. — И она продолжает умножаться.

— И думаешь, если будешь резать себя, то исправишь это?

— Да.

Я попыталась вразумить ее. Я сказала, что мы можем куда-нибудь сходить, куда угодно, лишь бы она почувствовала себя лучше. Не голодна ли она?

Лана отказалась от всего.

Я попыталась снова. — Как насчет того, чтобы выпить чего-нибудь, что заставит тебя уснуть? Ты примешь это, заснешь, а завтра поймешь, что новый день лучше предыдущего. Ты сможешь все обдумать!

Лана посмотрела на меня, все еще через зеркало, словно я была сумасшедшей. — Мне не нужны снотворные. Я знаю, как заставить боль исчезнуть. — Лана подняла нож. Лезвие сверкнуло на свету, и мое дыхание застряло в горле.

— Просто отдай мне нож, — умоляла я.

Но Лана больше не была со мной. Я видела в ее глазах, что она застряла в тайнике своих воспоминаний. Уплывая все дальше и дальше от реальности.

— Ты не понимаешь, — произнесла Лана.

— Так объясни мне. — Я сделала еще один шаг в ванную и закрыла за собой дверь. Мы были единственными людьми в квартире, но я по-прежнему ощущала потребность в закрытых дверях. Казалось, будто я закрывалась от всего мира ради этого слишком личного разговора. — Заставь меня все понять.

Она посмотрела на меня, будто я сумасшедшая. — Это, — она помахала ножом в воздухе, — единственный способ заставить боль уйти.

— Нет, это не так, — быстро ответила я.

Нож вернулся к ее запястью. Она настолько сильно сжимала металл, что ее костяшки побелели, а пальцы начали неконтролируемо дрожать. Я выжидала идеального момента, чтобы сделать выпад вперед и выхватить нож из ее рук, не причиняя боли никому из нас.

— Лана, если ты просто….

— Позволишь мне сказать? — закричала она.

Я прижалась к двери. Я никогда не слышала, чтобы она на кого-то поднимала голос, особенно на меня.

Я в защитном жесте подняла руки. — Да. Да. Можешь говорить. Вся сцена твоя.

Она тяжело дышала, не сводя глаз со своего запястья, словно то разговаривало с ней.

— Однажды... — медленно начала Лана. — Когда мне было двенадцать, у моей бабушки была подруга, работающая в церкви. Они сидели в гостиной моей бабушки и разговаривали, а я подслушивала их, стоя за дверью. Бабушка спросила, как эта женщина чувствует себя. У женщины же, которой было около тридцати лет, на коленях была упаковка салфеток. Как я знала, она потеряла ребенка на 20 неделе. И на вопрос моей бабушки, она ответила: «Он все еще здесь», — и погладила свой живот. — «Даже несмотря на то, что он ушел, я ощущаю его каждый день». — И она рассказала бабушке, что иногда поднимает рубашку, ожидая увидеть округлившийся живот, но, когда ничего не видит, её посещает непреодолимое желание умереть. Моя бабушка сказала ей не думать об этом, сказала что суицид - это грех.

Лана продолжала смотреть на нож. Она так крепко его держала. Наконец, я решилась сделать шаг вперед, держа руки вытянутыми передо мной.