Рассеянный ум. Как нашему древнему мозгу выжить в мире новейших цифровых технологий

При анализе использования гаджетов людьми с расстройствами аутистического спектра оказывается вероятным, что люди с более тяжелыми симптомами или сниженными интеллектуальными способностями пользуются устройствами с меньшей когнитивной нагрузкой, такими как телевизор, в то время как те, у кого симптомы менее выражены, могут пользоваться и другими устройствами. Другой вариант заключается в том, что чрезмерное увлечение некоторыми устройствами, имеющими экран, можно связать с интенсивными стереотипными ограниченными интересами, свойственными людям, страдающим аутизмом, независимо от тяжести симптомов. Продольные проспективные исследования могут помочь в определении того, как и почему их использование влияет на функционирование и траектории развития детей с аутизмом. Особенно важно определить, остаются ли эти эффекты значимыми после контроля исходных уровней тяжести симптомов и функционирования.

В этой главе мы изучили влияние технологий на целевую интерференцию среди разных групп населения с нарушениями когнитивного контроля и пришли к общему выводу, что использование современных технологий усугубляет ранее существующие проблемы взаимодействия этих людей с окружающим миром. В следующей главе мы рассмотрим потенциальные причины того, почему почти все люди взаимодействуют со смартфонами таким лихорадочным и необузданным образом, напрягая хрупкую систему когнитивного контроля и препятствуя достижению собственных целей.

Глава 9 Почему мы перебиваем сами себя?

«Вполне очевидно, чем питается информация: она поглощает внимание своих потребителей. Поэтому информационное изобилие обедняет внимание и создает необходимость эффективно распределять это самое внимание среди избыточного количества источников информации, которые могут поглотить его».

Герберт Саймон, лауреат Нобелевской премии по экономике

[336].

МЫ ОПИСАЛИ ТРИ «ФАКТОРА ПЕРЕМЕН» в быстро меняющемся мире высоких технологий: Интернет, смартфоны и социальные сети. В основе каждого из этих факторов лежит нечто ценное для нас: информация. Эти технологии обладают замечательной способностью захватывать наше внимание в любой момент своими тревожными сигналами, уведомлениями, извещениями, звонками и вибрациями или даже просто мыслями о том, что пора проверить, не упустили ли мы что-то важное за последние несколько минут. То, что всего лишь десять лет назад представлялось драгоценным даром – возможность доступа к бесценным хранилищам информации и связи с другими людьми – теперь начинает казаться тяжким бременем. Впрочем, это давно уже не новость. Фактически еще в статье 2009 года в New York Magazine Сэм Андерсон предупреждал нас, что «виртуальная лошадь уже покинула цифровую конюшню. Слишком поздно возвращаться в более спокойные времена. Наша работа зависит от связей. Наши циклы удовольствия, а это серьезное дело, все больше связаны с сетевым общением. Информационные потоки с каждым днем становятся все более мощными и стремительными, и на то есть серьезные причины. Вопрос в том, насколько успешно мы сможем приспособиться к этому»[337]. И мы должны приспосабливаться. В отличие от белки, которая инстинктивно знает, когда можно оставаться на месте и поедать доступные желуди, а когда настает пора переходить на новое место, мы должны учиться принимать осознанное решение о том, когда разумнее уделять внимание нашим текущим занятиям и избегать мультисенсорных посягательств на наше внимание.

Для достижения нашей главной цели – прочного когнитивного контроля – сначала нужно понять, почему мы предпочитаем осваивать новые технологии в таком экстремальном, многозадачном стиле, который испытывает на прочность наши когнитивные способности и приводит к множеству печальных последствий. Это поведение стало таким значимым аспектом современной жизни, что стало рассматриваться как образец рассеянного ума. В главе 1 мы выдвинули гипотезу, что мы так часто увлекаемся занятиями с высокой целевой интерференцией, например, многозадачной работой с мобильными устройствами в шумных местах, потому что с эволюционной точки зрения мы просто действуем в оптимальной манере ради удовлетворения нашего врожденного стремления к поиску информации. Как уже говорилось, мы прирожденные охотники за информацией, которые добывают информационные ресурсы примерно так же, как наши древние предки занимались добычей пропитания. В этой главе мы рассмотрим, каким образом некоторые аспекты современных технологий усиливают это внутреннее стремление, и обсудим вероятность того, что в текущих условиях наше поведение перестало быть оптимальным даже с точки зрения сбора информации.