Расшифрованный Гоголь. «Вий», «Тарас Бульба», «Ревизор», «Мертвые души»

В самом деле, Гоголь всю жизнь страдал определенной раздвоенностью собственной национальной идентичности. В 1844 году в письме к своей доброй знакомой А. О. Смирновой-Россет он признавался: «Скажу вам одно слово насчет того, какая у меня душа, хохлацкая или русская, потому что это, как я вижу из письма вашего, служило одно время предметом ваших рассуждений и споров с другими. На это вам скажу, что сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому пред малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, – явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характера, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве». А в записной книжке 1846–1851 годов он отметил свою мечту: «Обнять обе половины русского народа, северную и южную, сокровище их духа и характера». В «Тарасе Бульбе» Гоголь воплотил «сокровища украинского духа», а во втором томе «Мертвых душ» собирался показать сокровища духа русского, но так и не смог этого сделать.

Польский публицист и политик Ян Кухаржевский справедливо отмечал: «…Пусть автор, пытающийся изобразить русский антисемитизм как чуждый национальному духу, возьмет в руки «Тараса Бульбу» Гоголя с его Янкелем». Строго говоря, Гоголь по рождению был украинцем (или малороссом), хотя и стал великим русским писателем, а в «Тарасе Бульбе» речь все-таки идет об антисемитизме украинских казаков, которым он, без сомнения, был чрезвычайно свойствен. Не случайно же восстание запорожского гетмана Зиновия Богдана Хмельницкого, завершившееся присоединением («воссоединением») Левобережной Украины к Московской Руси, получило название «хмельничины» – первого геноцида против евреев, в ходе которого их погибло несколько десятков тысяч. Гоголь в «Тарасе Бульбе» повторяет байку XVIII века о том, будто евреи получали от «польских панов» в аренду православные храмы, а за ключи от них требовали специальную плату.

Антиеврейские пассажи из «Тараса Бульбы» с удовольствием перепечатывали коллаборационистские газеты на оккупированной немцами советской территории, причем не только на Украине.

Однако упреки, бросавшиеся Гоголю польскими критиками насчет того, что всю вину за противостояние с украинскими казаками он возлагает только на польскую сторону и показывает только жестокости, совершаемые поляками, явно несправедливы. Гоголь очень ярко живописует зверства казаков по отношению к полякам и евреям, пусть это и представлено как месть за обиды, нанесенные этими народами украинскому населению: «А Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов и уже доходил до Кракова. Много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие земли и лучшие замки; распечатали и поразливали по земле козаки вековые меды и вина, сохранно сберегавшиеся в панских погребах; изрубили и пережгли дорогие сукна, одежды и утвари, находимые в кладовых. «Ничего не жалейте!» – повторял только Тарас. Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями.

Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы самая сырая земля и степовая трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя.

«Это вам, вражьи ляхи, поминки по Остапе!» – приговаривал только Тарас. И такие поминки по Остапе отправлял он в каждом селении, пока польское правительство не увидело, что поступки Тараса были побольше, чем обыкновенное разбойничество, и тому же самому Потоцкому поручено было с пятью полками поймать непременно Тараса». Героизм в повести соседствует с необузданной жестокостью. Гоголь не только передавал здесь реалии Средневековья. Он подобными внешними средствами хотел показать противоречия в душе Тараса, потому что так и не освоил психологические средства показа таких противоречий через внутренний мир героя.