Расшифрованный Пастернак. Тайны великого романа «Доктор Живаго»

В Зинаиде Николаевне Пастернака не в последнюю очередь привлекала ее домашность, умение устроить быт, освободить поэта от домашних мелочей. В то же время вторая жена Пастернака утверждала: «Я никогда не была материалисткой. Опять сходная черта с Борей. Он всю жизнь помогал людям. Постоянно на его иждивении жили его первая жена с сыном, наравне с ней - Н.А. Табидзе, Ахматова, дочь Марины Цветаевой Ариадна и сестра

Марины Ася, Стасик. Я никогда не осмеливалась протестовать. Боря пользовался в этих делах полной свободой и всегда меня благодарил за нее. Он зарабатывал очень много, но бриллиантов я не нажила. Мы оба не любили тратить на себя деньги, оба не придавали значения своим костюмам».

Решающее объяснение произошло в июле 1930 года на даче в Ирпене под Киевом, куда Нейгаузы пригласили Пастернака.

Заходя к Зинаиде Николаевне (их дачи были по соседству), Пастернак заставал ее в домашней работе - стирке белья, которое она затем крахмалила и гладила, мытье полов, стряпне.

«В этом прозаическом и будничном виде, растрепанная, с засученными рукавами и подоткнутым подолом, она почти пугала своей царственной, дух захватывающей притягательностью», - вспоминал Пастернак о ней, рисуя восхищенье Юрия Живаго Ларой.

Сцена первой встречи Ларисы Антиповой с Живаго в Юрятине у колодца кажется списанной с встречи Пастернака и Зинаиды Николаевны в Ирпене:

«Вихрь застиг ее с уже набранной водой в обоих ведрах, с коромыслом на левом плече. Она была наскоро повязана косынкой, чтобы не пылить волос, узлом на лоб «кукушкой», и зажимала коленями подол пузырившегося капота, чтобы ветер не подымал его. Она двинулась было с водою к дому, но остановилась, удержанная новым порывом ветра, который сорвал с ее головы платок, стал трепать ей волосы и понес платок к дальнему концу забора, ко все еще квохтавшим курам. Юрий Андреевич побежал за платком, поднял его и у колодца подал опешившей Антиповой. Постоянно верная своей естественности, она ни одним возгласом не выдала, как она изумлена и озадачена».

По этому поводу Дмитрий Быков утверждает, упоминая дачу в Ирпене, «где Зинаида Николаевна на спор с подругой соблазняла Пастернака... Она даже бралась мыть пол и демонстративно становилась в определенную позу, чтобы произвести впечатление на поэта. И, надо сказать, произвела. Хотя об этом я писать не стал, но мне достоверно известно, что она его не просто соблазнила, а именно на пари. А потом уже сама удивилась тому, что так разбудила в поэте страсть. То есть изначально задуманный ею легкий флирт, к чему, собственно, уже привык ее муж Генрих Нейгауз, вдруг перешел в нечто бурное и серьезное - в замужество наконец. Если в 1917 году Пастернак относился к жизни, «как к сестре», то в 1931-м он решил на ней жениться, так сказать, что привело затем к далеко идущим последствиям».

Соперницей Зинаиды Николаевны в любви к Пастернаку была не столько жена Пастернака Евгения Владимировна, сколько жена Асмуса Ирина Сергеевна. Зинаида Николаевна вспоминала: «Однажды в его присутствии, забыв, что тут же сидит его жена, Ирина Сергеевна попыталась меня уколоть, сказав, что я не понимаю его стихов. На это я гордо ответила, что она совершенно права и я признаюсь в этом своем недостатке. Пастернак заявил, что я права, такую чепуху нельзя понимать, и он за это меня уважает».

Наталья Иванова так прокомментировала встречу Пастернака с Зинаидой Николаевной в Ирпене: «Пастернак увидел ее в сарафане, с растрепавшимися волосами, с обнаженными, по-античному округлыми руками, освещенную жарким украинским солнцем. Босая и неприбранная, она сосредоточенно отмывала пыльную с зимы веранду. Страсть к чистоте, к уборке у нее равнялась творческой страсти. Пастернак ахнул - как бы он хотел сейчас, моментально схватить весь ее облик одним снимком! Она отнесла восхищенные слова на счет его галантности - впрочем, к галантности ей было не привыкать: появляясь в доме, Нейгауз, несмотря на внушительный срок их супружеской жизни, всегда целовал ей руку.

Пастернаком первой увлеклась вовсе не она, а ее подруга Ирина Асмус. Зинаида Николаевна, напротив, сторонилась его. Но Пастернак старался помочь ей в ее бытовых делах, -если она шла в лес собирать хворост, то он тут же, как бы случайно, попадался ей на пути. Если шла к колодцу с ведром, - помогал донести воду до дома; однако она держалась со строгостью и не поощряла его ухаживаний. Однажды пропал соседский мальчик - его искали много часов подряд. Николай Вильмонт, желая сообщить радостную весть о нашедшемся, обнаружил их у колодца, где Пастернак что-то горячо говорил ей, а она, глядя ему в глаза, баламутила багром воду в колодце. Зинаида Николаевна не могла понять, как может поэт входить во все мелочи жизни и все уметь, как Пастернак. Ее гениальный муж верхом хозяйственных достижений полагал умение застегнуть английскую булавку, Пастернак же объяснял ей, что поэтическая натура всегда найдет в быту поэтическую прелесть. Ведь она сама - музыкантша, свободно переходит от рояля к кастрюлям, которые дышат у нее настоящей поэзией».