Рассказ лектора

Он зашатался из стороны в сторону, сжимая и разжимая кулаки. Миранда, сидевшая рядом с ним, отбросила набок черную гриву и с опаской глядела на расходившегося поэта; по другую сторону Канадская Писательница держала его за локоть и что-то успокаивающе ворковала. Стивен Майкл Стивенс проснулся от шума и обратил на собравшихся ясный взгляд лейтенанта Лоуренса, обозревающего турецкие укрепления в Акабе.

— Да сядьте вы, болван, — сказала Пенелопа с противоположной стороны стола.

— Послушай, ты, глупая корова, — Куган отодвинулся от писательницы и ткнул пальцем в Пенелопу, — давно ли тебе есть что сказать дельное о болтах?

— Давно ли у тебя такой, чтобы о нем стоило говорить? — ответила та.

— Будь вы мужчиной, — процедил Куган, наливаясь краской, — я предложил бы вам выйти.

— Будь вы мужчиной, — сказала Пенелопа, — я бы вышла.

— Ну… — Куган поставил колено на стол. Канадская Писательница повисла на нем, лепеча:

— Тимоти, дорогой, пожалуйста, веди себя прилично. Внезапно Стивен Майкл Стивенс встал и расправил плечи. Глаза его блестели, как солнце в аравийский полдень.

— Ших Али, — произнес он густым вибрирующим голосом, — доколе арабы будут воевать, племя на племя, дотоле они будут мелким народом, глупым народом, алчным, варварским и жестоким. — Он перевел сердитый взгляд на Кугана и добавил зловеще: — Как сейчас.

Взвыв, словно кельтский берсерк, Куган стряхнул Канадскую Писательницу и взобрался на стол. Пенелопа О вжалась в спинку кресла, Вейссман попытался встать. Стивен Майкл Стивенс затрепетал. Пропащие Мальчишки еще сильнее вдавились в стенку. Миранда метнулась к двери.

Куган, пошатываясь, сжимал кулаки и ревел, как бык. Все застыли, боясь выдохнуть. Все, кроме профессора Кралевича, который в своих элегантных черных шлепанцах легко запрыгнул на стол и начал быстро проделывать серию боевых упражнений.

— Дайте мне действие! — прорычал он и — Нельсон не успел толком заметить, как это произошло — двинул Кугана пяткой в ухо. Тот рухнул, словно бурдюк с солодом.

Все потрясенно молчали, глядя на Кралевича. Профессор постоял, соединив руки перед грудью и прикрыв веки, затем медленно вдохнул, так же медленно выдохнул, открыл глаза, перешагнул через Кугана и навел взгляд на Вейссмана. Пропащие Мальчишки вцепились друг в друга, сбив набок ближайший портрет. Вейссман привстал, держась руками за стол.

Кралевич внезапно воздел одну руку, словно благословляя, извлек из-за пазухи что-то узкое, с перламутровой рукояткой, и поднял на высоту уха. Палец у Нельсона горел, но он не мог двинуться. Раздался щелчок, лезвие выскочило из рукоятки. Кралевич молниеносным броском вонзил нож в стол у своих ног, в полуметре от Вейссмана.

— Сим я доказываю несостоятельность логоцентризма, — объявил Кралевич.

Пропащие Мальчишки подпрыгнули на полметра и пулей вылетели в коридор. Хлопнула дверь. Вейссман осел в кресле и выдохнул. Кралевич быстро нагнулся, вынул нож из стола, сложил и убрал за пазуху.

Дальше все происходило одновременно. Канадская Писательница, с маской мучительного сострадания на лице, обошла стол и потрясла Стивена Майкла Стивенса, который снова начал было клевать носом. Вместе они подхватили Кугана под мышки, стащили его со стола и вывели в коридор. Следом быстро семенила Пенелопа. Лотарингия Эльзас встала; стекла ее толстых очков запотели. Она сняла их и взглянула на Кралевича; в ее разительно уменьшившихся глазах стояли слезы.

— Schatz![71] — выдохнула она.

— Mon amour![72] — Кралевич легко спрыгнул на ковер.

Они поцеловались взасос; Кралевич что-то утробно шептал в ее длинное белое ухо, а она блаженно улыбалась. Крепко обнявшись, они вышли из комнаты.

Палец у Нельсона почти успокоился, осталась тупая боль. Вейссман обмяк в кресле и барабанил пальцами по столу, задумчиво глядя на ножевую отметину. Лайонел яростно писал в блокноте. Викторинис снова надела очки; они с Акулло, переговариваясь, прошли вдоль стола к выходу. Когда декан исчез за дверью, свет в глазах Миранды погас. Вейссман заморгал, глядя на нее, и Нельсон понял, что его бывший ментор призывает на помощь остатки остроумия.

— О дивный новый мир, — Вейссман выдавил слабую улыбку, — в котором есть такие люди![73]

— Вам это внове, Морт, — сказала Миранда, элегантно повернулась на высоких каблуках и вышла, сверкая колготками.

Вейссман снова обмяк, сразу постаревший, положил руки в бурых пигментных пятнах на подлокотники и тяжело оттолкнулся от кресла. Нельсону почудилось, что сейчас Вейссман и впрямь с ним заговорит. Боль в пальце вернулась с прежней силой. Он не знал, что ответит, но Вейссман только вздохнул и молча побрел из комнаты, опустив плечи.

Вита куда-то подевалась. Нельсон заглянул под стол — там ее не было — и поймал на себе вытаращенный взгляд Гроссмауля, который стоял напротив, крепко сжимая блокнот.

— Ваша подруга села в галошу, — сказал Лайонел, глотая слова.

— Ей не дали шанса… — начал Нельсон.