Рассказ Мертвеца (СИ)

Я, пожалуй, не буду всего поднимать из памяти. Слишком много копоти и грязи в ней. Без подробностей скажу: меня ранило на этой войне ещё два раза. Первый раз в пригороде, второй раз на мосту, на котором мы каждый метр отщипывали с боем. Чеченцы с яростью обозленных ос, боролись за каждую пядь земли. И мост нам давался невероятно тяжело. 30 января наша ударная бригада мотострелков решительным натиском захватила прилежащие районы площади с поэтическим названием "Минутка". Мы укрепились на рубежах трамвайного депо и частично административного блока. Это были самые никудышные рубежи, неприкрытые ни артиллерией, ни танковыми залпами. Мы были совершенно голые перед ощетинившимися боевиками. А те, чувствуя отсутствие у нас подпора, были настроены вернуть утраченные позиции. Город пылал и чадил. Казалось, он безвозвратно умирал. Жуткое зрелище бетонного крошева, раздавленных трупов и неутихающих канонад превратил восприятие действительности в сюрреалистический сон. Хотелось закрыть глаза и открыть там, где голубизна чистого неба, свежий ветер и совсем.... совсем нехолодно.

Первый день февраля чеченской осенней зимы стал для меня последним днём моей земной жизни. Но тогда я этого ещё не знал. Словно в подарок утром падали большие снежные хлопья, что небывалая редкость для этих бесснежных мест. Снег притягивал взор и завораживал. Он единственный мог олицетворять колыбель добра в этом безысходном городе зла. Он единственный радовал. Наверное, поэтому и насладиться им как следует не дали. Жуткие удары сотрясли стены мастерских, срывая ряд последних стеллажей, чудом не посрывавшие ещё с начала апокалипсиса. Посыпались враздрабыр домкраты, ключи и всевозможный набор инструментов. В здание трамвайного депо ворвался огонь и ужас. Вместе с этим раздались крики подраненных бойцов, и мерзкий звук очередей ударил по ушам. К нам пожаловал Ад. Трёхэтажное здание мигом ожило как большой рассерженный улей, встрепенулось и окрысилось ответным огнём. Боевики применяли гранатометы, которых у них было больше чем у нас. Скоро многие комнаты пылали и чтоб не зажариться в этом ненадёжном и открытом, как ладонь, здании пришлось вырываться с боем во двор и уходить задним двором, который едва расчистила для нас седьмая рота капитана Давлетшина. Мы уходили, отдавая врагу то, что ещё вчера брали нахрапом. Сегодня нахрапом брал враг, хорошо отдохнувший, превосходящий и, быть может, ненамного, но лучше вооруженный. А нам единственной отрадой была от этой рокировки захваченный накануне арсенал оружия, в подвале старого депо. В невскрытых ящиках, в промасленной бумаге лежали автоматы, пулемёты, подствольники и патроны. Много-много. Тоже в ящиках. Хотя бы ради этого и стоило сюда переть, потому как свои скудные запасы мы давно расстреляли, перебиваясь трофеями убитых. А тут такой подарок.... В какой-то мере это компенсировало, что мы уходим. Вот только бы уйти с минимальными....

Гранатомётов в том хранилище оказалось всего два, как ни странно могло б показаться. Видимо, это оружие боевиками ценилось и уходило влёт по рукам. Вот и сейчас они нас жарили из эрпэгэшек. Мы бежали по задворкам трамвайного парка, оскалясь и ощерясь, подхватывая под локти раненых и стреляя во все, что вокруг нас есть.... Стреляло в нас всё: и земля и небо, и покорёженные ржавые трамваи на запасных путях. Словно тараканы, "духи" сновали везде, пытаясь отрезать нам путь к отступлению. Нас убивали, но мы шли, ползли, бежали, выжигая себе путь вперёд. К выходу из парка....

Кроме центрального въезда в парк, был ещё какой-то подсобный въезд и выезд, похоже, для ремонтно-технических проблем. И он шёл через, полуовальной формы, постройку, именуемой в просторечье "боксы": крытое помещение для ввода трамваев на тех.осмотр и ремонт. Поскольку "духи" вошли через центральный ход и пытались взять нас в клещи, мы отступали именно к боксам, где надеялись выскочить наружу, и уже не стесненные каменными заборами, рвать к своим. Побитой бригаде было б тогда, в любом случае, легче рассредоточиться по городу и держать оборону.

Нас было четверо: прикрывающих отход группы. В пулемётном мастерстве я был незаменим. Или почти незаменим. Славная и безотказная машина РПК-а в моих руках пела, и вышивала кружева, оставляя по линии шитья клочья дудаевских бойцов. Не помню, когда перешёл на этот вид оружия, но в последние дни я предпочитал работать только с ним. Меня не тяготила его тяжесть и кроме подсумка, я пёр на себе две груженые сумки для магазинов РПК. Магазины были спарены изолентой, чтобы на перезарядку хватало секунды и не больше.... В том подвальчике мы хорошо подзатарились.... "Духов" можно понять, прое...ших такой арсенал. Я был как нагулявший жирок барсук. И морально и внешне. Тащить всё это не представляло труда. Тело настолько привыкло за время всех походов к лишнему весу, что лишнее железо уже не воспринимало как нагрузку. Подраненное и уставшее, оно устало уставать и отдалось во власть изощренного разума. А разум был настроен биться до последнего....