Рассказ о том, как становятся злыми ведьмами

– Потому что это дань феодальным традициям, – сказал я, потом взглянул на леди, она была не против, что отвечаю я, не она. – Так же есть версия, что это затрагивает и другую традицию, доматриархального периода.

– А почему мужчины больше не могут быть колдунами?

– Это не имеет отношения к делу, – отмахнулась леди Блайт. – Вы это проходили в начале курса. Вы что прогуливаете историю? В девяти из десяти случаев мужчины становились темными колдунами. Кстати, о них. Ричард, про темные силы и фамильяров, пожалуйста.

– Да, – я откашлялся. – Фамильяр может присягнуть на верность темной колдунье, но в таком случае, он выходит за рамки закона и больше не может рассчитывать на помощь и защиту Великого Ковена. В случае если его права нарушены, фамильяр светлой ведьмы может обратиться в суд местного или Великого ковена.

– Хорошо, Ричард. Вам «отлично», но я надеюсь больше не встретить вас в ведьмином крыле.

– Я тоже, миледи.

– Присаживайтесь уже! – она указала на парту.

«Я тоже, миледи, – вспоминал я, когда карабкался в башню к Сивилле». До верхнего этажа я добрался летучей мышью, но перепутал окно, и эта дура Роуз сначала заверещала, а потом сглазила меня. Так что я с перепугу обернулся обратно, и дальше карабкался уже в неудобной человеческой форме. Сивилла сидела на кровати, перед ней лежал раскрытый чемоданчик с травами, в камине стоял котелок с варевом. Я постучал в окно. Она не услышала, сидела в наушниках. Черт возьми, зачем я ей их купил в Лондоне. В этот момент одна нога соскользнула. Я забарабанил по стеклу со всей силы. Она кинулась к окну.

– Ты почти вовремя, еще немного и я бы полетел вниз. В другом направлении лететь я не смогу ближайшие сутки. Скажи «спасибо» Роуз, – потом заметив ее недовольный взгляд, добавил. – Перепутал окна. А ты чего не в духе?

Она ждала этого вопроса, потому что ответ кипел в ней весь вечер.

– Помнишь новенькую, что пришла в начале года?

– Эта Мина, которая типа избранная? – я заглянул в котелок. Оттуда приятно пахло, несмотря на булькающую сиреневую жижу. – Опять тебя донимает?

– Мина. Вообще она Розаминда, но всех поправляет и требует называть ее Миной. Выскочка. «Избранная», – Сивилла картинно плюхнулась на кровать. – Никто, кроме провидцев, не может объяснить, кем и за что она избранна. На деле она бездарная «серая мышь». Теорию знает, умничает, но вот на практике мало что может. И теперь… Даже говорить стыдно.

– Не томи.

– Теперь она глава школьного ковена.

Я присвистнул.

– Но ты была главой четыре года. Ты вообще самая юная верховная ведьма в истории. Как она выслужилась? Или как ты провинилась?

Сивилла закрыла лицо руками и тихо всхлипнула. Я не был уверен, но, кажется, она правда заплакала.

– Это сложно объяснить, но она так… пассивно меня задирает. В этот раз тоже. Я ее сглазила, а она кинулась драться. Представляешь, вручную!

– В рукопашную, – поправил я.

– Да. Я ответила. И, в общем, за драку.

– Так вы же там вдвоем дрались. Почему тебя наказали, а ее назначили на важную школьную должность?

– Я не знаю! Никто не знает. Это несправедливо, но все тычут в меня ее избранностью. Вечно пропадает куда-то, то с уроков, то вообще из школы. Ходит с таким видом, будто знает все секреты на свете. Даже мама не в курсе ее дел.

Я неожиданно для себя сказал:

– Забей.

– В смысле? – Сивилла резко села на кровати.

– А в прямом. Раз ей все теперь потакают, пойди другой дорогой. Да, ты была суперведьмой, которую все обожали и боялись. Тебе завидовали все девчонки в школе, а фамильяры… В общем, я не раз из-за тебя дрался. Но избранность – это такое дерьмо, против которого бессильна любая магия. Ты можешь вложить много сил и надежд, но это принесет тебе только разочарование.

– Ты не понимаешь, – она замотала головой. Я представил, какие мысли в ней роятся.

– О, прекрасно понимаю, – я многозначительно хмыкнул и сел рядом с ней. – Ты наша школьная принцесса, настолько светловолосая, красивая и нереальная, что это смахивает на дурновкусный штамп. И хотя я самый классный фамильяр на свете, – она впервые улыбнулась и бросила в меня какой-то сушеной веточкой. – Я тоже буду только частью твоей истории. Это тебя ждут великие дела, а я просто должен быть рядом. Я никогда не рассчитывал на то, что буду значимой исторической фигурой, потому что родился мальчиком с магическими способностями. Поэтому я понимаю тебя, как никто другой: вот пришла девочка, которой обещают более значимую судьбу, просто потому, что так предначертано.

– Ты меня за это ненавидишь? – хныкнула она. – За то, то у меня лучшая судьба?

– Ты невнимательная. Я не сказал «лучшая», я сказал «значимая». Я думаю, все люди, которые к зрелым годам не достигли невероятных высот в карьере, так же себя успокаивают. Что, мол, родились для семейного счастья, или для удовольствий, или для познания мира, для чего угодно родились, но не для величия. Мол, не очень-то и хотелось. Я просто принял это в себе год назад, оттого эта мысль меньше похожа на утешение и больше на план.

– И как так жить, герой? – серьезно спросила Сивилла.