Рассказ о том, как становятся злыми ведьмами

– Очень даже интересно. От меня многого требуют, но представляю, каково тебе. Вот одна драка и ты уже слетела с поста. Я дерусь каждую неделю, в самом худшем из наказаний мне пришлось убирать навоз за кентаврами.

– Фу! – она поморщилась, но улыбнулась. Я решил, что это лучший момент закончить ее страдания, и, обхватив двумя руками, поцеловал в висок.

Мина изводила ее всю прошлую неделю, и следующую тоже. Она развернула против Сивиллы камерную девичью войну, ополчив против бывшей любимицы полшколы. Ей стали припоминать всякие мелочи: не пригласила на праздник или наслала угревую порчу на втором курсе. Сивилла терпела две недели и сорвалась сегодня. Это было грандиозно, а я был в восхищении. Утром объявили королеву Вальпургиевой ночи, разумеется, ею стала Мина. Сивилла, которая все годы жила мечтой блистательной роли на выпускной ночи взорвалась и засияла прямо в столовой. Многие даже вспомнили, почему ее опасались. Когда я пришел в ведьмино крыло, Мина рыдала и пыталась сорвать с головы корону, больше похожую на шутовской колпак, а из ее рта сыпались жабы вместо ругательств. Вся бывшая свита Сивиллы чесалась и носила на лбу клеймо со словом «Предательница». Наставницы бились над сглазом следующие три дня, но так и не сняли его. По школе бродил шепоток: «Сивилла чудовище». Я был готов преклонить колено хоть сегодня, но Сивилла пропала из школы.

Вечером ко мне по очереди приходили наставники и просили убедить Сивиллу снять порчу и принести извинения перед проклятыми девушками. Я малодушно хотел согласиться ради встречи с ней. Но всякий раз отказывался: с чего-то решил, что представляю ее интересы, и не мог пожертвовать честью, которую она защитила высокой ценой. «Два дня до Вальпургиевой ночи! Она не получит аттестат, вы понимаете?!». Я был верным и стойким. А леди Блайт постоянно одергивала воротник и чепец. «…вы из уважаемой семьи…» донеслось до меня, «… каждый фамильяр должен быть верен школе и послушен наставникам».

– Я, может, не принес клятву, но я знаю, кому служить.

Ух, я сам собой гордился в тот вечер, а на следующий день узнал, что Сивилла в школе. Узнал по запаху, когда обернулся собакой. Сивилла приехала с матерью в школу, чтобы совет наставников решил ее судьбу. И, судя по отсутствию колпака на Мине, Сивилла почти сдалась. В кабинет леди Блайт я влетел вихрем, и, вам стоит знать, что это не метафора.

– Прошу прощения, – я извинился, обернувшись к распахнутым дверям, одна из которых слетела с петель. – Кабинет был закрыт.

– И это значит, что в него нельзя врываться! – возмущенно заявила леди Блайт. Но я не стал ей отвечать.

Я посмотрел на Сивиллу. Она сменила свои светлые платья, расшитые золотом и цветами, на строгую серую накидку. И сама она смотрела в пол. «Сивилла, пойдем отсюда». Но она даже не посмотрела на меня. Только когда ее мать принялась отчитывать дочь за распущенность, Сивилла почти затравленно бросила на нее взгляд и снова опустила глаза.

– Сивилла, подойди ко мне, мы уйдем сейчас. Мы уйдем вместе, – заверил ее я, совершенно игнорируя ведьмины возгласы и возмущения. – Сивилла, они пожертвовали тобой ради избранной. Они устроили тебе судилище и собираются выгнать из школы за то, что ты себя защитила. Встань и уйди сама.

– Нет, это немыслимо! – негодовала ее мать. – Наглядный пример того, почему ковен запретил мужчинам колдовать без присмотра ведьм. Один инцидент, и он уже тащит ее на темную сторону.

– Не я, а вы, – я впервые обратился к ней, женщине, совсем на Сивиллу непохожей, рыжей, полнокровной, с яркими голубыми глазами. – За один год вы позволили превратить талантливую и сильную ведьму в предмет насмешек и унижений.

Я слышал, что я мальчишка, что не окончил школу, что не ведаю слова провидцев, что не вижу всей картины, что должен немедленно покинуть кабинет, но больше я не хотел говорить ни с кем, кроме Сивиллы. Она смотрела в пол, и у меня сжималось сердце. «Сивилла, пойдем». Я чувствовал, как она хочет поднять глаза. «Сивилла, пожалуйста». И она посмотрела на меня. Нам хватило двух секунд, чтобы молча договориться друг с другом, а потом она подскочила так резво, что стул, на котором она сидела, отлетел к стене. Сивилла пересекла кабинет такими стремительными шагами, что зычное цоканье каблуков вызвало немало возмущения. Сивилла крепко сжала мою руку.

– Пойдем, – повторил я. Прежде чем мы вышли, она взглянула на мать, которая еле сдерживала в себе слова проклятий.