Рассказ паломника о своей жизни

Разумеется, этим сходства отнюдь не исчерпываются. Можно кратко указать и на другие мотивы: так, странник не владеет од ной рукой, и как-то раз у него отнимаются ноги — у паломники повреждена нога; странника безвинно сажают в кутузку — то же самое (и не раз!) происходит с паломником; странник многократно упоминает сухари в своей котомке — их же берёт с собой паломник в морское путешествие; странник стремится в Иерусалим — паломник, даже побывав там, испытывает то же самое стремление… Этот перечень, очевидно, можно и продолжить. Но здесь, к сожалению, не место развивать эту интересную тему. Ясно одно: путь безвестного странника, взыскующего Молитвы Иисусовой в России XIX века, во многом напоминает путь паломника-баска, который в XVI в. прошёл от Энеко через Иньиго до св. Игнатия Лойолы. Это глубинное родство двух различных духовных путей может немало поведать тому, кто всерьёз задумывается о нераздельных основах общехристианского опыта [254].

III. История текста и проблемы, с нею связанные

Я старался не вставлять ни единого слова кроме тех, что услышал от отца.

(Предисловие да Камары, § 3*)

К сожалению, в полном объёме поведать обо всех событиях своей жизни после обращения св. Игнатию не удалось, и рассказ о них был доведён лишь до 1538 г. («Автобиография», § 98). Далее (§§ 99-101) следуют краткие замечания о. Надаля о том, как писались Духовные Упражнения и Конституции. Почему же рассказ прервался на этом месте и не был впоследствии возобновлён?

Одно из возможных объяснений заключается в том, что дальнейший ход событий — особенно после того, как в 1540 г. Папа Павел III утвердил Общество Иисуса — был хорошо известен товарищам св. Игнатия, так что рассказывать об этом он не счёл нужным. И всё же с большим основанием можно предположить, Что главная причина была иной. Ближайшему доверенному лицу св. Игнатия, Луису-Гонсалесу да Комаре, записывавшему рассказ паломника, пришлось покинуть Рим 23. 10. 1555 г., как сам он говорит в своём Предисловии (§ 5*). С его отъездом прервался и автобиографический рассказ.

Об этом, конечно, можно и даже стоит пожалеть. И всё же то, что было записано стараниями Луиса-Гонсалеса да Kамры и Иеронима Надаля, остаётся самым значительным и достоверным источником наших сведений о духовном пути св. Игнатия и о со здании Общества Иисуса.

О том, как именно писалась «Автобиография», ясно и подробно говорится в Предисловиях, предпосланных ей Надалем и да Камарой. Из их слов можно заключить следующее. Во-первых, поначалу св. Игнатий решительно противился всем просьбам поведать о своей жизни (Предисл. Над., § 2*). Это, конечно, можно объяснить деликатностью и даже скрытностью, свойственной, как говорят, национальному характеру басков. Отчасти, вероятно, так оно и было. И всё же думается, что дело не только в этом. Многолетняя и упорная духовно-душевная борьба с самим собой, о которой говори лось выше, привела, видимо, к тому, что особого желания вспоминать о пережитом св. Игнатий не испытывал и пользы в таком занятии не усматривал. Как отмечал впоследствии Надаль, он чувство вал «такое отвращение к былым грехам <…>, что, не считая, будто его грехи были прощены, он всё же не слишком много вспоминал о них…» (маргиналия к § 14 «Автобиографии»),

Но, несмотря на сопротивление св. Игнатия, Надаль не сдавался и проявил завидную настойчивость, которая объяснялась его стремлением дать членам Общества прямой образец для подражания. Тогда св. Игнатий попросил его и ещё двоих товарищей отелу жить Мессы с особой интенцией (иными словами, задать Богу вопрос о целесообразности такого предприятия). Ответ, в общем-то, был ясен заранее, и в конце концов святому пришлось дать свое согласие (Предисл. Над., § 3*).

Но и этим дело не закончилось. Ещё довольно долго он под разными предлогами уклонялся от исполнения своего обещания, ссылаясь на неотложные дела. Однако вслед за этим произошла внезапная перемена. Как явствует из слов да Камары, св. Игнатий, пойдя навстречу неотступным просьбам Надаля, решил, на конец, сам задать Богу вопрос о том, нужно ли ему рассказать о своей жизни (как он всегда делал в самых важных предприятиях) Вопрос был задан — и ответ оказался положительным (Предисл. Кам., § 1 *). После этого сомнений уже не оставалось, и только важнейшие дела удерживали св. Игнатия от задуманного начинания. Наконец, после ежедневных напоминаний да Камары, в августе 1553 г. паломник начал рассказывать ему о пройденном им пути (Предисл. Над., §§ 3*-4*). Однако в силу различных причин этот рассказ пришлось излагать в три приёма: 1) август-сентябрь 1553 г.; 2) март 1555 г.; 3) сентябрь-октябрь 1555 г.