Рассказ предка

Что в людях столь особенного, что нам удалось преодолеть наши антиобщественные инстинкты и построить дороги, которыми все мы пользуемся? О, довольно многое. Никакой другой вид не подошел так близко к состоянию всеобщего благоденствия, к организации, которая заботится о стариках, которая заботится о больных и осиротевших, которая занимается благотворительностью. На первый взгляд, это представляет вызов дарвинизму, но здесь не место, чтобы к нему обращаться. У нас есть правительство, полиция, налоги, общественные работы, которые все мы субсидируем, нравится ли нам это или нет. Человек, который написал бы: «Сэр, Вы очень любезны, но я предпочел бы не присоединяться к Вашей схеме подоходного налога», получил бы возврат, можете быть уверены, из Налогового управления. К сожалению, никакой другой вид не изобрел налоги. Они, однако, изобрели (реальное) ограждение. Особь может добиться исключительного пользования ресурсом, если она активно защищает его от конкурентов.

Многие виды животных являются территориальными, не только птицы и млекопитающие, но также рыбы и насекомые. Они защищают участок от конкурентов тех же видов, зачастую чтобы изолировать частные места кормежки, или частную беседку для ухаживания, или область гнездования. Животное с большой территорией могло бы извлечь выгоду, строя сеть хороших, ровных дорог на территории, куда не допускаются конкуренты. Это не исключено, но такие дороги животных были бы слишком локальными для дальних, высокоскоростных путешествий. Дороги любого качества были бы ограничены маленькой областью, которую особь может защитить от генетических конкурентов. Не благоприятное начало для создания колеса.

Но теперь, наконец, мы добрались до нашего рассказчика. Есть одно показательное исключение к моей предпосылке. Некоторые очень маленькие существа создали колесо в самом полном смысле слова. Колесо, возможно, даже было первым из когда-либо созданных двигательных механизмов, при условии, что на протяжении большинства своих первых 2 миллиардов лет жизнь состояла только из бактерий. Многие бактерии, среди которых типичным является ризобий, плавают, используя нитевидные спиральные винты, каждый приводимый в движение собственным непрерывно вращающимся приводом. Обычно считалось, что «жгутики» виляли как хвосты, появление спирального вращения явилось результатом волнового движения, проходящего вдоль жгутика, как в извивающейся змее. Правда является намного более удивительной. Жгутик бактерии (Жгутик бактерии полностью отличается по структуре от жгутика эукариоты (или простейшего) или «ундулиподий», которые мы встречали в «Рассказе Миксотрихи». В отличие от расстановки микроканальцев 9+2 у эукариот, жгутик бактерии – полая трубка, сделанная из белка флагеллина.) присоединен к приводу, который вращается свободно и неограниченно в отверстии, проделанном в стенке клетки. Это – настоящая ось, свободно вращающаяся ступица. Она приводится в движение крошечным молекулярным двигателем, который использует те же биофизические принципы, что и мышца. Но мышца – двигатель с возвратно-поступательным движением, который после сжатия должен растянуться снова, чтобы подготовиться к новому силовому движению. Двигатель бактерий просто продолжает работать в одном и том же направлении: молекулярная турбина.

Настоящая ось, свободно вращающаяся ступица, которая... приводится в движение крошечным молекулярным двигателем.

Тот факт, что только очень маленькие существа развили колесо, подсказывает самую вероятную причину, почему крупные существа этого не сделали. Это довольно прозаическая, но, тем не менее, важная реальная причина. Крупное существо нуждалось бы в колесах, которые, в отличие от искусственных, должны расти на месте вместо того, чтобы быть отдельно сформированными из мертвых материалов, а затем установленными. Для большого, живого органа, растущего на месте, требуется кровь или нечто равноценное, и вероятно, также нечто равноценное нервам. Проблема снабжения свободно вращающегося органа кровеносными сосудами (не говоря уже о нервах), которые не завязываются в узлы, слишком наглядна, чтобы нуждаться в обстоятельных объяснениях. Возможно, есть решение, но мы не должны удивляться, что оно не было найдено.