Рассказ предка

Люди- инженеры могли бы предложить проложить концентрические трубочки, несущие кровь через середину оси в середину колеса. Но на что были бы похожи эволюционные промежуточные звенья? Эволюционное усовершенствование похоже на восхождение на гору. Вы не можете допрыгнуть с основания утеса до вершины за один прыжок. Внезапное, резкое изменение – выбор инженеров, но в природе вершина эволюционной горы может быть достигнута только путем постепенного восхождения вверх от отправной точки. Колесо может быть одним из тех случаев, где техническое решение может быть представлено в открытом виде, но все же быть недосягаемо для эволюции, потому что оно лежит по другую сторону глубокой долины: неспособно развиться у крупных животных, но в пределах досягаемости бактерий из-за их небольшого размера.

Используя творческое, нестандартное мышление Филип Пулман (Philip Pullman) в своей детской фантастической эпопее «Тёмные начала» решает проблему для крупных животных совершенно неожиданным, но очень биологическим способом. Он изобретает вид доброжелательных хоботных животных, мулефа, симбиотически эволюционировавших вместе с видом гигантского дерева, которое роняет твердые, круглые, похожие на колесо стручки семян. На ногах мулефа есть роговая, отполированная шпора, подогнанная под отверстие в центре стручка, который работает как колесо. Деревья извлекают пользу из приспособления, потому что всякий раз, когда колесо изнашивается и раскалывается, что в итоге и должно случиться, мулефа распространяют семена, находящиеся внутри. Деревья эволюционировали, чтобы оказать ответную услугу, создавая совершенно круглые стручки с подходящим отверстием для оси мулефа прямо в центре, куда они выделяют высококачественное смазочное масло. Четыре ноги мулефа расположены ромбом. Передняя и задняя нога находятся на срединной линии и представляют собой посадочные места для колес. Другие две ноги, по сторонам тела, не имеют колес и используются животным для отталкивания, подобно старомодному, исковерканному велосипеду без педалей. Пулман умно замечает, что вся система стала возможной только благодаря геологической особенности мира, в котором живут эти существа. Базальт, как оказалось, принял форму длинных, лентоподобных полос на поверхности саванны, которые служат еще недоделанными, но твердыми дорогами.

За исключением изобретательного симбиоза Пулмана, мы можем временно признать колесо одним из тех изобретений, которые, даже если это изначально были хорошие идеи, не могут развиться в крупных животных: или из-за априорной потребности в дороге, или потому что проблема переплетения кровеносных сосудов вообще не могла быть решена, или потому что промежуточные звенья, ведущие к конечному решению, не могли бы быть для чего-нибудь пригодными. Бактерии были способны развить колесо, потому что мир очень маленького настолько сильно отличается и преподносит такие несхожие технические проблемы.

Между прочим, жгутиковый мотор бактерий в руках разновидности креационистов, которые называют себя «теоретиками разумного замысла» недавно был повышен до статуса иконы предполагаемой невозможности эволюции. Так как он явно существует, результат их доказательств необычен. Поскольку я предложил неспособность к эволюции как объяснение того, почему крупные животные, такие как млекопитающие, не развили колеса, креационисты ухватились за жгутиковое колесо бактерий как за то, что не может существовать, но, тем не менее, существует – таким образом, оно должно было появиться сверхъестественным способом!

Это – древний «аргумент в пользу Творения», также называемый «аргументом часовщика Пали» или «аргументом непреодолимой сложности». У меня для него есть менее доброжелательное название «аргумент субъективного неверия», поскольку он всегда принимает следующую форму: «Лично я не могу себе представить естественную последовательность событий, при которой мог появиться X. Поэтому он должен был появиться сверхъестественным способом». Снова и снова ученые парировали, что, если Вы приводите этот аргумент, то это говорит не столько о природе, сколько о бедности Вашего воображения. «Аргумент субъективного неверия» вынудил бы нас ссылаться на сверхъестественное каждый раз, когда мы видим хорошего фокусника, трюки которого мы не можем понять.