Рассказы

Смысл этих слов дошел до нее не сразу.

Цубаки залилась краской.

— Ты же говорил!…

— Я говорил, что я робот, — сказал Санширо.

— Ублюдок! — закричала она и метнула ему в спину флакон шампуня.

Когда он ушел, Цубаки чуток успокоилась. Странно, но ей стало легче. Она помылась до конца, вытерлась махровым полотенцем и пошла спать отдохнувшей и свежей. Комната вдруг показалась ей родной. Закрыв глаза, Цубаки представила, как возвращается домой, обратно в тихую Фуджиоку, где не было пыли, не было якудз и преступлений, и не было поединков до смерти.

Завтра бой.

Наутро ее разбудила Аяме.

Гиноид надела новое платье, скрывшее ее шрамированые руки, и выглядела непривычно торжественной.

— Ван Тао ждет внизу, госпожа, — почтительно сказала она.

— Почему ты не ушла? — разозлилась Цубаки.

— Санширо–сан сказал, что в этом нет нужды, — сказала Аяме. — Он верит в вас.

— Глупости!

Цубаки стала поспешно одеваться.

— А где он сам?

— Он ушел, не дожидаясь вас, — сказала Аяме. — Он сказал, что не хочет умирать, и потому ушел перед самым рассветом.

Понятно. То есть непонятно, но в душе все равно шевельнулась обида. Он не поверил в нее… хотя сказал до этого, что поверил.

У Цубаки разболелась голова.

— Эта ваша машинная логика…

— Простите? — отозвалась Аяме.

— Нет, все нормально. Я уже привыкла, что удивляться не стоит, — вздохнула Цубаки.

Жаль, конечно, что Санширо покинул ее.

Но печаль быстро ушла, вытесненная адреналином.

Цубаки взяла свой кинжал. Она была мастером боевых искусств, но бой будет до смерти — и ей понадобится нечто острое, чем можно будет добить зафиксированного противника.

«Как трудно поверить в смерть! — подумала она. — Не верю, что я умру».

Якудза уже ждали ее — на том же месте, где и вчера.

Ван Тао сидел на маленьком стульчике, принесенном из идзакаи. Толстяк держал над ним зонт от солнца, а сам Ван Тао улыбался и смотрел вперед. Завидев Цубаки, он встал.

— А, вот и моя юная противница, — сказал он.

— Кумичо, — процедила Цубаки. — Перед тем, как мы начнем бой, ответьте: мой отец был хорошим правителем?

— Нет, — сказал Ван Тао. — Конечно же, нет.

— Спасибо.

Она приняла боевую стойку и кивнула Ван Тао.

Он перехватил свой меч и перешел в наступление. Удар был невероятно быстрым — но то ли адреналин подействовал, то ли что‑то еще, но Цубаки смогла его заметить и увернуться. Она перехватила руку Ван Тао — и, завершая движение, локтем врезала ему в лицо. Ван Тао взвыл, из распухшего носа снова хлынула кровь. Ослеплен! Закрепляя успех, Цубаки ткнула старика в живот. Ван Тао мгновенно ответил колющим ударом, который прорвал ей одежду — но не задел тело. Скользнув вдоль лезвия, Цубаки рубанула ладонью по запястью, державшему меч. Ай! Ей показалось, что она ненароком ударила камень — настолько крепкой была хватка старого якудзы. Ван Тао гаркнул ей в лицо и попытался сделать подсечку. Подножки, хха!.. Уж в этом‑то она ему не уступит! Цубаки с размаху опустила свою стопу рядом с сапогами Ван Тао и внезапно нанесла удар открытой ладонью старику в плечо, опрокидывая его. Ван Тао кубарем покатился по земле. Закричав, Цубаки изо всех сил пнула катану, отбросив ее к ногам толстяка. Тот дернулся было, чтобы поднять меч — но в него вцепилось сразу несколько рук: остановили свои же.

«Я могу победить! Могу!» — с ликованием поняла Цубаки.

Не давая Ван Тао подняться, она с разбегу пнула его в лицо. Затем уселась сверху и, схватив за седые волосы, с хрустом приложила лицом о землю. Якудза тяжело хрипел под ней. Цубаки вытащила кинжал и приставила его к тощей шее старика.

— Ты проиграл!

Сначала она не поняла, что это за странный звук.

И лишь затем до нее дошло — Ван Тао хрипло смеялся.

— Ты победила, — просипел он. — Что ж, награда ждет тебя, дитя… Убей меня.

— Нет, — твердо сказала Цубаки.

Не выпуская старика из хватки, она убрала кинжал обратно за пояс.

— Это еще почему? — спросил Ван Тао.

— Я не буду вас убивать. Мне достаточно и победы.

— Бой шел до смерти, — напомнил он.

— Считайте, что вы мертвец, — сказала Цубаки.

Она встала.

Ван Тао перевернулся и посмотрел на нее. Его лицо было смертельно бледно.

— Достойно…

— Вы принимаете от меня жизнь? — резко спросила Цубаки.

— Клятва вассала? — с трудом рассмеялся Ван Тао. — Остроумно. Но это бесполезно, дитя мое. Ты немного опоздала.

Он откинул полу халата, и стало видно, что под одеждой его скрываются зловещие свежие бинты, густо пропитанные кровью. Цубаки вздрогнула. Ван Тао печально покачал головой:

— Я умираю. Желудок пробит… Такое не заживает.

— Санширо, — прошептала она, объятая ужасом.

— Да. Забрался ночью и несколько раз ударил кинжалом в живот, пока я спал. Само собой, затем его разобрали на части, а части эти — сожгли… но все было уже кончено. Я — мертв, — прошептал Ван Тао.

— Клятва нарушена, — у нее пересохло во рту.

— Нет! — возразил Ван Тао. — Ничего нарушено не было. Все нормально. Все!.. Я, признаться, думал только о победе… вчера. А теперь думаю лишь о том, как бы умереть с честью. Ты не хочешь меня добить? — он почти умолял.

Бледная Цубаки отрицательно покачала головой.

Ван Тао тяжело вздохнул, словно и не ожидал иного ответа.