Рассказы

Нельзя было терять ни секунды; капитан приказал брасопить, чтобы высвободить судно, однако эта команда была бесполезна; оставалось только одно — удерживать судно от дрейфа.

Немедленно были отданы два фертоинговых якоря, и, к великой радости всех, корабль остановился на месте.

Теперь было время изучить обстановку.

«Юнона» села на песчаную мель, твердую как камень, однако судно устояло и не было замечено никакой течи; на самом деле не все еще было потеряно, но тут один из якорей оторвался от дна и потянул за собой другой.

Тотчас была дана команда спустить главный якорь.

Корабль, уже начавший дрейфовать, потянул цепь, и она, пытаясь удержать судно, напряглась, как тетива лука.

Наступила минута тревожного ожидания, и вот судно замерло.

Капитан Бремнер в глубине души начал осознавать правоту замечаний второго помощника и все же, вместо того чтобы быть благодарным ему за то, что он предвидел опасность, сердился на него, словно она была им напророчена.

Впрочем, как мы уже сказали, не все еще было потеряно: если кораблю не дадут опрокинуться во время отлива, то прилив скорее всего снимет его с мели, а поскольку случившееся не повлекло за собой серьезных повреждений судна, то можно будет продолжить путь и оставить позади себя, не вспоминая о нем больше, это первое опасное происшествие в море.

А пока необходимо было облегчить корабль.

Матросы спустили брам-стеньги и брам-реи.

Наступил отлив, и судно угрожающе накренилось.

Этого ожидали; момент был страшный, но обошлось без новых осложнений.

Капитан с гордым видом подошел к Джону Маккею.

— Ну, как? — спросил он. — Сдается мне, что для старого судна «Юнона» ведет себя неплохо.

Джон Маккей покачал головой.

Без сомнений, «Юнона» вела себя хорошо; вопрос заключался в том, будет ли она вести себя так же и дальше.

Впрочем, события, казалось, подтверждали правоту капитана.

Под действием прилива корабль тронулся с места; едва это было замечено, как последовала команда поднять якоря. Тотчас же были распущены все имевшиеся на борту паруса, и вскоре судно оказалось на воде достаточно глубокой, чтобы исчезли все опасения снова сесть на мель.

Первого июня ветер переменился и неистово задул зюйд-вест; почти сразу море заштормило и корабль стало сильно трепать.

Второй помощник поставил одного из матросов следить за трюмом; часа через четыре тот с криком поднялся наверх, объявив, что появилась течь.

Именно этого все время боялся Джон Маккей.

Капитан лично спустился в трюм, куда и в самом деле начала проникать вода; к несчастью, на борту не оказалось даже плотника и почти не было инструментов.

Необходимо было откачивать воду, и все собрались у помп, работая вне зависимости от своей должности на судне; но, как если бы все должно было способствовать гибели несчастной «Юноны», ее балласт состоял из песка и этот песок, смешиваясь с водой, быстро забивал помпы.

Справиться с водой не удавалось — напротив, вода побеждала людей.

Буря продолжалась неделю, и все это время корабль нещадно трепало.

Стали обсуждать, не вернуться ли в Рангун; но, поскольку для капитана это означало признать правоту второго помощника — а ни один капитан не может быть неправым, — Бремнер заявил, что берег Рангуна очень низкий, и потому его можно увидеть только с расстояния в три-че-тыре льё; что, следуя точным курсом и на легко управляемом судне, необходимо держаться там своего рода канала глубиной не более тридцати футов; что с обеих сторон этого канала тянутся песчаные мели, на которые они уже садились и которые оставляют судну настолько узкий проход, что можно сесть там снова; что лучше продолжать рейс с риском возможных происшествий; что, впрочем, буря длится уже неделю и, по всей вероятности, вот-вот сменится спокойным морем, а при спокойном море появится средство справиться с течью.

Капитан — хозяин на судне, его мнение о том, каким идти курсом, — закон, и '«Юнона» продолжала плыть в Мадрас, насколько это позволяла буря.

И вначале казалось, что капитан прав.

Шестого июня ветер стих, море успокоилось, и, как и предсказывал Бремнер, течь настолько уменьшилась, что для борьбы с ней достаточно было работы лишь одной помпы.

Когда было проведено обследование, выяснилось, что течь находится у ахтерштевня, на уровне ватерлинии.

В таком месте силами команды ремонт проводить нетрудно.

В первый же день штиля на воду спустили шлюпку и, поскольку, как мы уже сказали, на корабле не было не только плотника, но и инструментов, удовольствовались тем, что трещину заткнули паклей, покрыли пробоину куском просмоленной парусины, а сверху прибили лист свинца.

Эти временные меры, при всей их примитивности, вначале показались вполне успешными, и, поскольку погода стояла прекрасная, в течение вахты помпу приходилось пускать в ход только один раз, так что вполне естественно было предположить, что с течью удалось справиться.