Рассказы

До сорока лет Жинетт страдала от своего, как она любила говорить, «одиночества». Но она уже смирилась со своей судьбой и даже не представляла, что могла бы приблизиться к мужчине с иной целью, чем стрижка ногтей. У нее были постоянные клиенты, готовые скорее перенести посещение парикмахерской, чем обратиться к услугам другой маникюрши. Впрочем, все посетители «Парикмахерской короля Джорджа» были людьми с положением – бизнесмены, кинематографисты, звезды спорта, модные политики. Самые неприметные из них должны были знавать в своей жизни не одну сотню маникюрш. И Жинетт была счастлива и горда тем, что они каждый раз возвращались именно к ней. Когда раздавался телефонный звонок и мадам Артюр, сидевшая за кассой, обращалась к ней мелодичным голоском: «Мадемуазель Жинетт, господин Мальвуазен-Дюбушар в пятнадцать десять, это вас устраивает?» – у нее приятно замирало сердце, будто речь шла о любовном свидании.

Это занятие, которое многие ее подруги считали монотонным и скучным, Жинетт казалось, наоборот, преисполненным неожиданностей и поэзии. Нужно было видеть, как угодливо она бросалась к каждому новому посетителю, как усаживалась возле него на табуретке и пристраивала к подлокотнику кресла мисочку с горячей водой, в которую он макал пальцы.

Устроившись внизу, она молча делала свое дело, а над ней вверху парикмахер в белом халате стоя щелкал ножницами, ведя мужской разговор с посетителем. Конфиденциальные сведения о бегах, политические новости, беззаботная болтовня о погоде, уличных пробках и некоторых преимуществах автомашин той или иной марки – все это вперемешку падало перед ней вместе с прядями обрезанных волос. Время от времени щеки ее вспыхивали от какого-нибудь крутого анекдота, который она понимала лишь на половину. Грубый мужской хохот заставлял ее лишь ниже опускать голову. Как и весь персонал «Парикмахерской короля Джорджа», она была одета в сиреневый халат с ее инициалами. Но в то время как некоторые из ее коллег наклонялись так, чтобы в разрез блузки можно было рассмотреть их прелести, Жинетт Парпен старалась, чтобы ни один нескромный взгляд не проник за ее корсаж. В нужном месте разрез халата был зашпилен брошью с искусственным алмазом. Возможно, она и подцепила бы себе мужа, если бы не была так застенчива? Этот вопрос иногда приходил ей в голову, но она сразу же утешала себя тем, что счастье невозможно там, где человек насилует себя.

В этом ежедневном мужском обществе ей приятно было чувствовать вполне безопасное возбуждение, не предвещавшее ничего конкретного, но к которому она уже привыкла, как к наркотикам. Ей здесь все нравилось: и атмосфера парикмахерской, где сладковатый аромат косметики смешивался с терпким запахом погасших сигарет, и хрустальный блеск зеркал над одинаковыми умывальниками, и розовые головы клиентов, будто сосиски на белых цоколях халатов, и беготня озабоченных подручных, шипение кранов-душей, в конце концов, вся эта гигиеническая суета коммерческого заведения, прерываемая время от времени телефонными 34 Анри Труайя Руки звонками и хлопаньем дверей, открывающихся на улицу, по которой грохочут автобусы.

Вечером усталая и немного одуревшая Жинетт возвращалась в свою комнатушку на бульваре Гувийон-Сен-Сир. В памяти начинали всплывать все господа, которых она видела в течение дня в парикмахерской. Нет, не лица – ее преследовали их руки. Мягкие и влажные, или сухие и костистые, испещренные голубыми венами, или усеянные темными веснушками, или с волосатыми пальцами! Она могла бы назвать владельца каждой из них. Обрубленные белые запястья, они, как медузы, колыхались в воздухе. Некоторые руки она видела далее во сне. Но наутро просыпалась снова в бодром настроении.

 В одну из майских суббот, когда Жинетт отдыхала между посещениями, в парикмахерскую вошел толстый коротышка с круглым, гладким и бледным лицом, над которым торчал ежик седых волос. Черный костюм, стоячий воротничок и темно-красный галстук, заколотый булавкой с большой жемчужиной, – все подчеркивало впечатление добродушия и душевного равновесия, которым светилось его лицо. «Какой-то значительный функционер», – решила Жинетт. Во всяком случае она была уверена, что в «Парикмахерскую короля Джорджа» он пришел впервые, Мягким голосом коротышка попросил парикмахера и маникюршу. Мсье Шарль, который был как раз свободен, пригласил его в свое кресло возле окна. Мадам Артюр сделала знак Жинетт, и она бросилась к клиенту, прихватив сумочку с инструментами. Прикоснувшись к руке незнакомца, Жинетт удивилась, почему она горячая, как у больного. Тонкие, узловатые пальцы господина с длинными , желтыми, загнутыми на концах ногтями никак не подходили к его виду.

– Как вам подстричь ногти? – спросила она.

– Очень коротко, – ответил тот. – Как можно короче!