Рассказы

— Ты и я, мой дорогой, знаем, что произошло, — сказала тётя, — или, по крайней мере, можем предположить. У Бога есть свои средства мщения для тех, кто приносит зло в места, которые некогда были святыми. Темны и таинственны Его пути.

Могу представить, что бы я подумал об этой истории про Дулисса, если бы услышал её в Лондоне. Можно было бы дать очевидное объяснение: этот человек был алкоголиком, и стоит ли удивляться, что демоны бреда преследовали его? Но здесь в Полерне всё было по-другому.

— А кто сейчас обитает в доме у карьера? — спросил я. Много лет назад мальчишки-рыбаки рассказали мне историю о человеке, который построил этот дом и каким ужасным был его конец. И теперь это снова произошло. Наверняка, никто больше не рискнул поселиться в этом доме?

Но ещё до того, как я задал этот вопрос, я увидел по лицу тёти, что кто-то сделал это.

— Да, в этом доме снова живут, — сказала она, — ибо нет предела слепоте… Я не знаю, помнишь ли ты его. Он был арендатором дома викария много лет назад.

— Джон Эванс?

— Да. Он был приятным парнем. Твой дядя был рад получить такого хорошего арендатора. И теперь…

Она поднялась.

— Тетя Хестер, ты не должна оставлять свои предложения незаконченными, — воскликнул я.

Она покачала головой.

— Мой дорогой, это предложение закончит себя само, — сказала она. — Но уже ночь на дворе! Мне нужно ложиться спать, и тебе тоже, а то люди будут думать, что мы как Дулисс вынуждены держать свет включенным всю ночь.

Прежде чем лечь в кровать я раздвинул шторы и открыл все окна для теплого морского воздуха, который мягко затекал в комнату. Глядя в сад, я увидел в лунном свете мерцающую росой крышу навеса, под которым жил в течение трех лет. Этот навес в саду и другие вещи в доме словно вернули меня в детство, к которому я так стремился. И казалось, что между нынешним моментом и событиями двадцатилетней давности не было никакого перерыва. Прошлое и будущее сливались в одно целое, подобно тому, как капли ртути соединяются в тускло мерцающий шар, полный таинственных сияний и отражений.

Затем, немного подняв глаза, я увидел напротив черного склона горы окна дома Дулисса. Дом был полностью освещен.

Утром иллюзии, по обыкновению, рассеиваются. Но не в моем случае. В момент пробуждения мне казалось, что я вновь стал мальчиком, спящим в саду под навесом. И хоть, постепенно просыпаясь, я начал улыбаться этой иллюзии, то, что вызвало её, оставалось вполне реальным. Мне достаточно было просто находиться здесь, снова блуждать по холмам, слышать треск созревающих стручков утёсника, купаться в тёплом прибое и раскачиваться вместе с волнами, греться на песке, смотреть на чаек, болтать с рыбаками и видеть в их глазах некую тайну, которую они инстинктивно ощущают, но не могут поведать. Здесь в Полерне присутствовали силы, что кружились вокруг меня. Белые тополя в долине шуршали листьями, показывая своё знание этих сил. Даже булыжники мостовых излучали колдовство. Всё, что я искал, лежало прямо передо мной. Когда я был ребенком, то неосознанно впитывал в себя магические силы, но теперь, став взрослым, я должен сделать это сознательно. Я должен узнать, какое движение плодотворных и таинственных сил происходит на холме в полдень, и что сияет ночью в море. Эти силы были ведомы и подвластны тем, кто являлись мастерами заклинаний. Но они никогда не говорили об этом, поскольку обитали в самой сокровенной глубине, пребывающей в вечной жизни мира. Помимо светлых, дружелюбных сил, были также и тёмные. И к последним несомненно относится «язва, ходящая в полночь». Эта сила не только опасна и является сущим злом, но она также и мстит богохульникам и нечестивым. Всё это было той частью чародейства Полерна, семена которого так долго дремали в моей душе. Но теперь семена дали ростки, и кто мог знать, какие странные цветы вырастут из них?

Это было незадолго до того, как я столкнулся с Джоном Эвансом. Однажды утром, когда я лежал на пляже, туда пришёл человек средних лет и плотного телосложения. Он с трудом ковылял по песку, а лицом был похож на сатира. Приблизившись ко мне, он остановился и, сощурив глаза, внимательно осмотрел меня.

— Да ведь вы — тот малый, который когда-то жил в саду пастора, — воскликнул он. Разве вы не узнаёте меня?

Я понял, кто он, едва мужчина заговорил. Особенно знакомым был его голос, и в его карикатурных чертах я узнал того сильного, проворного молодого человека, которого видел в детстве.

— Да, вы — Джон Эванс, — сказал я. Вы раньше были очень добры ко мне и часто дарили мне свои рисунки.

— Да, так и было, и могу нарисовать ещё. Купаетесь? Рискованное занятие. Вы никогда не знаете, что может обитать в море, равно как и на суше. Я не то, чтобы опасаюсь их.