Рассказы

Если миссис Калхейн что-то и поняла, так это логику рассуждений адвоката. А как намеревался действовать этот маленький мужчина… Может, хотел подкупить прокурора, может… Да какая разница. Главное, он обещал Кларку свободу. И восстановление его доброго имени.

— Да, — кивнула миссис Калхейн. — Да, мне все понятно. Я выплачиваю вам всю сумму после освобождения Кларка.

— Очень хорошо.

Она нахмурилась.

— Но сейчас вы хотите получить задаток, не так ли?

— У вас есть доллар? — миссис Калхейн полезла в сумочку, вытащила долларовую купюру. — Дайте его мне, миссис Калхейн. Отлично, отлично. Задаток — один доллар из гонорара в семьдесят пять тысяч. Уверяю вас, миссис Калхейн, если мне не удастся добиться освобождения Кларка, я верну вам этот доллар, — на этот раз улыбнулись не только губы, но и глаза. — Но этого не произойдет, миссис Калхейн, потому что я не собираюсь проигрывать.

* * *

Через месяц и несколько дней Дороти Калхейн вновь пришла в кабинет Мартина Эренграфа. На этот раз маленький адвокат встретил ее в синем костюме в мелкую полоску, белоснежной рубашке, темно-бордовом галстуке и черных, ослепительно начищенных туфлях.

В его глубоко посаженных глазах в тот вечер стояла печаль. Чувствовалось, что он в какой уж раз разочаровался в людях.

— Как вам известно, ситуация окончательно прояснилась, — вновь разговор начал Эренграф. — Вашего сына освободили. С него сняли все обвинения. Он — свободный человек, его репутация вновь безупречна.

— Да, да, — покивала миссис Калхейн. — Я безмерно счастлива. Разумеется, мне очень жаль этих девушек. Мне не хочется думать, что счастье Кларка и мое счастье каким-то образом связаны с этой трагедией, вернее трагедиями, но, в то же время, я чувствую…

— Миссис Калхейн.

Она замолчала, встретилась взглядом с маленьким адвокатом.

— Миссис Калхейн, дело закрыто, не так ли? Вы должны мне семьдесят пять тысяч долларов.

— Но…

— Мы обсуждали этот аспект, миссис Калхейн. Я уверен, вы помните наш разговор. Я вам все объяснил. В случае успеха вы платите мне семьдесят пять тысяч долларов. За вычетом одного доллара, полученного в задаток.

— Но…

— Даже если я не ударил бы пальцем о палец. Даже если бы окружной прокурор снял обвинения с вашего сына еще до того, как вы ушли из моего кабинета. Я говорил вам об этом, не так ли?

— Да.

— И вы согласились на мои условия.

— Да, но…

— Но что, миссис Калхейн?

Она глубоко вдохнула, выпрямилась в кресле.

— Три девушки. Всех их задушили, как и Элтию Паттон. Все они одинаковой конституции. Хрупкие блондинки с высоким лбом и выступающими передними зубами. Две из нашего города, одна — из Монтклера, что на другом берегу реки. Каждую задушили…

— Галстуком.

— Одинаковым галстуком.

— Галстуком Кейдмонского общества студентов Оксфордского университета.

— Да, — она вновь глубоко вдохнула. — Так что стало абсолютно ясно, что убийства эти — дело рук маньяка. А последнее убийство, в Монтклере, свидетельствует о том, что он покинул наш город. Господи, я так на это надеюсь. Человек, убивающий девушек только потому, что они чем-то напоминают ему мать…

— Простите?

— Вчера вечером кто-то сказал об этом по телевизору. Какой-то психиатр. Разумеется, это только гипотеза.

— Понятно, — кивнул Эренграф. — Гипотезы всегда любопытны. Размышления, догадки, версии, все это очень интересно.

— Но суть в том…

— Да?

— Я помню про наш уговор, мистер Эренграф, отлично помню. Но, с другой стороны, вы только один раз побывали у Кларка в тюрьме, провели с ним несколько минут, а потом словно забыли о нем. А теперь получается, что я должна отдать вам семьдесят тысяч долларов только потому, что этот маньяк продолжал убивать. Я проконсультировалась со своим адвокатом. Он не занимается криминальными случаями, а ведет мои личные дела, и он предложил снизить размер вашего вознаграждения.

— Он, значит, это предложил?

Миссис Калхейн отвела глаза.

— Да, он это предложил, и, должна сказать, я с ним полностью согласна. Разумеется, я готова возместить вам все расходы, хотя я не вижу, на что вы могли потратиться. Он считает, что ваш гонорар должен составить пять тысяч долларов, но я очень вам благодарна, мистер Эренграф, и готова заплатить десять тысяч. Вы должны признать, что сумма эта немаленькая. Деньги у меня есть, я не стеснена в средствах, но семьдесят пять тысяч долларов платить вам просто не за что.

— О, люди, — Эренграф закрыл глаза. — И богатые хуже всех, — глаза раскрылись, адвокат всмотрелся в Дороти Калхейн. — К сожалению, только богатые могут выплачивать высокие гонорары. И мне не остается ничего другого, как работать на них. Бедняки, они не соглашаются на что-либо, находясь в отчаянном положении, с тем, чтобы отказаться от своего слова, как только гроза миновала.

— Я же не отказываюсь от своего слова, — возразила миссис Калхейн, — просто я…

— Миссис Калхейн.

— Да?

— Я собираюсь вам кое-что сказать. Но будет лучше, если вы, прямо сейчас, достанете чековую книжку и выпишите чек на причитающуюся мне сумму. Если вы этого не сделаете, то потом будете горько сожалеть.

— Вы… вы мне угрожаете?

На губах Эренграфа промелькнула улыбка.