Рассказы

В комнате холодно, несмотря на то, что топится печь и работает обогреватель в углу. Тепло улетучивается через открытое окно - моим нервам необходим воздух. За окном идет дождь. Это страшное время, потому что в дождь на поверхность выходят дождевые черви и крысы: вода затопляет их норы. Я ненавижу дождевых червей. У них скользкие, бледно-розовые тела, которые все время напоминают о смерти. Крысы еще хуже. Когда их много... все это - плод моего больного воображения, фантомы моего бреда, но, увы, это не лишает их реальности. Вчера, например, я видел H. Она переходила улицу, держа за руку ребенка, кажется, девочку. Там было еще много людей. H. заговорила с одним из мужчин, высоким блондином в рыжем пиджаке. В ее облике например, тот быстрый жест, которым она поправляла свои рыжие волосы. Раньше, когда мы вместе учились в университете, я этого почему-то не замечал или это просто пришло позже, а раньше - пряталось внутри. Зеленый свет еще не зажегся, но машины куда-то пропали и двое молодых людей перешли на другую сторону. Девочка несколько раз дернула мать за рукав, но та отмахнулась. Было заметно, что H. увлечена разговором. Во мне забродило беспокойство, какое-то недоброе предчувствие. Оно было тем более зловещим, что не имело никакой пищи извне и черпало весь свой огонь в глубинах моего сознания. Такое же или немного иное беспокойство светилось в настойчивее дергала мать за рукав, не произнося ни слова. Это был сплав какого-то недетского упрямства и такой же недетской робости, даже отстраненности. Она тянула мать вперед, на ту сторону, но та только поправляла прическу и улыбалась. Мужчина тоже улыбался и иногда легко прикасался рукой к ее плечу. H. ни разу не отстранилась, как это бывало, она продолжала улыбаться. Девочка, видимо, решила идти одна. Я смотрел, как она семенит по проезжей части, оглядываясь на мать. Мое беспокойство наконец победило мою инертность и я шагнул вперед, расталкивая стоящих передо мной людей. Они отодвигались, как манекены, иногда - с недовольными лицами и возгласами, и это было немного похоже на кукольный театр. Может быть, это и не так, но им было все равно. По шоссе неслась машина. Вдали я не сумел ее разглядеть, но вскоре оказалось, что это - мерседес. Машина ехала очень быстро, я подумал, что она на успеет затормозить перед маленькой дочерью H., которая уже прошла почти половину пути. H. тоже заметила опасность. <Слишком поздно!>, - подумал я почти со злорадством. Я не желал зла ни H., ни ее дочери, но в памяти все равно колыхалась обида за сказанные несколько лет назад слова, и эта обида тянула за собой желание отомстить. еважно - как, но так, чтобы она поняла и главное пожалела. H. оставила своего у за дочерью. Тот побежал следом, но я все равно был их обоих. И все равно - не успевал. Девочка остановилась посередине шоссе, переводя взгляд то на приближающуюся черную машину, подающую пронзительный сигнал, то на бегущих к ней людей. Она не кричала, и это меня удивило. H. тоже молчала, а ведь она должна была окликнуть дочь, позвать ее к себе... Я опаздывал совсем немного, и даже, наверное, успевал попасть под машину, но водитель все же сумел затормозить, и я мысленно отдал дань уважения немецкой технике. - Вы че, бля, охуели совсем? - заорал хозяин машины с красным рябым лицом. - Жить, бля, надоело?!

- Hе ругайтесь при ребенке, - H. говорила спокойно, но лицо у нее было бледным, а левый глаз подергивался.

Девочка подбежала к матери и молча заплакала. Мне показалась, она так и не поняла, какой опасности только что подвергалась, и ее напугал только вид разъяренного водителя. Hо больше всего меня удивило то, что она плакала молча.

- А хули она под колеса лезет? Я, нах, сигналю - а она стоит! Что она у тебя, глухая что ли?

- Глухая, - тихо ответила H.

Было такое ощущение, что мы - трое мужчин - спали и вдруг проснулись. Ухажер помотал головой и задумчиво пошел обратно. Hа его поясе запищал пейджер. У водителя иссяк запас слов: что-то беззвучно пробормотав, он повернулся и пошел к машине. Я стоял на проезжей части и чувствовал, как пылают от стыда щеки. Мне показалось, что манекены, которых я только расталкивал, вдруг ожили и смотрят на меня с укором или усмешкой. H. деpжала обеими руками дочь. Водитель хлопнул дверью и завел машину.