Рассказы

Командир был одет по форме — китель на тельняшку. Вызывал начальник поезда. Какая наглость! Наверняка там до этого успел побывать замполит и настучал о «слабостях» экипажа. А сам, как верный слуга партии — в кусты. Вот и пришлось выслушивать от этого паровозного извозчика о долге, чести, достоинстве и хороших манерах. Оказывается, эти бабы-коммунистки будут ходить в вагон-ресторан через вагоны с экипажем лодки. Потому надо принять меры... Тьфу.

Командир прошелся по вагонам и проинструктировал экипаж — всем сидеть в своих купе, носу не казать, не выглядывать даже. Нашел у матросов и изъял пол-бутылки водки, пригрозил арестом. Со смурным настроением и невеселыми мыслями вернулся в свое купе спального вагона. Ехал один.

В составе женской делегации были представительницы соцлагеря и стран социалистической ориентации — всего около пятнадцати единиц. Руководителем этой женской комсексбанды, естественно, была наша коммунистка — бойбаба лет сорока (коня на скаку остановит, в горящую избу войдет). Вынужденное соседство ее тоже озадачило. Знаем мы этих подводников! Как ни крути — мужики-то одни... А у нее контингент противоположного пола от тридцати до сорока, и тоже не железные пролетарки, из Монголии возвращаются. А ну как... соединятся?! Во избежание неожиданностей тоже сходила к начальнику поезда, познакомилась с подводницким замом и тоже проинструктировала своих комтеток. От такого сообщения азиатки — корейка, вьетнамка и камбоджийка-кампучийка — только робко глаза опустили; у монголки в зрачках застыли ужас и недоумение. А вот европейские «демократки» не испугались вовсе, и даже наоборот, оживленно галдя, начали краситься и ажурные колготки напяливать — мол, ничто человеческое нам не чуждо... Вот ведь стервы!

Время — почти к обеду.

Командир решил переодеться в спортивный костюм и... и черт знает, что делать дальше. В портфеле третий день томилась и прела «Пшеничная» с салом, огурчиками и прочими яствами. Опять, что ли, чай с пирожками-булочками? От безысходности засосало под ложечкой. А может, предать «Пшеничную» и просто поесть сала с хлебом, похрустеть огурчиком, острой корейской капусткой... и чаем запить? Но это кощунство, святотатство!!! Командир был глубоко русским человеком.

В такой вот рассеянной задумчивости он начал переодеваться, не застопорив дверь в купе. Поставил на пол изъятые пол-бутылки, расстегнул китель, почти спустил брюки, вспомнил про ботинки и, прислонившись задом к двери, наклонился и начал их расшнуровывать.

Руководительница делегации постучала в двери купе своей комсексбанды и, когда все вышли, возглавила строй. Тетки отправились в вагон-ресторан: старшая, за ней накрашенные европейские «демократки», затем Азия. Испуганная монголка в своей национальной одежде затесалась в Европу, чуть опередив польку и чешку.

Когда предводительница поравнялась с дверью командирского купе, поезд слегка ускорился и, чтобы сохранить равновесие, она инстинктивно ухватилась за дверную ручку, дернув таким образом на себя. Дверь отодвинулась, и из нее «почти бесшумно» выпал командир атомной подводной лодки в расстегнутом кителе, с полуспущенными брюками.

— Ой! — вскрикнула от неожиданности коммунистка-руководительница и отступила полшага назад.

Вместе с командиром выкатилась злосчастная пол-бутылка матросской водки, и пряная лужица оросила коридор.

— Ой... — еще раз молвила коммунистка, не отступив больше ни шагу назад.

— ...твою в Бога душу мать!!! — закончил за нее командир.

Накрашенные «демократки» в ажурных колготках слегка попятились, руководительница же почти овладела собой. Командир, закончив спич, не вставая пытался натянуть и застегнуть брюки.

Окончательно овладев собой и ситуацией, руководительница обернулась к своей оробевшей комсексбанде.

— Сибирь — холодно — водка — все нормально. Вперед! — и сделала решительный шаг через командира.

ЧЕРЕЗ КОМАНДИРА!!!

Командир атомной подводной лодки проекта первого РТМ перейден. И кем?! От такой борзости единоначальник потерял дар речи и попытался вскочить, но поезд снова качнуло, и он опять опрокинулся на спину, закатив глаза в бессильной ярости. Рука наткнулась и сжала бутылку опрокинутой водки, длинные пряди волос с разоренного «вороньего гнезда» упали на пол. Между делегацией и руководительницей ширилась и росла пропасть. Рубикон перейден, мосты сожжены и обратной дороги нет. Так думал (и действовал) Юлий Цезарь, так же думала и действовала коммунистка-руководительница.

— Вперед, смелей! — потребовала она. И «демократки» пошли на зов старшей сестры.

— Ой, — и немка перепорхнула через командира.

— Ой! Ой! — и почти все «демократки» с плохо скрытым удовольствием перешагнули через повергнутого оккупанта, демонстрируя тому свои ажурные колготки вместе с содержимым. Остались полька и чешка, которым мешала переступить через лежащего командира насмерть перепуганная монголка. От такой эротики командир окончательно потерял рассудок.

— Вперед, смелей! — внушали одичавшей монголке спереди.

— Шибче, холера, — подталкивала полячка сзади.