Рассказы

Он наверняка оставил мою верёвку где-то там. Но не настолько мне нужна верёвка, чтобы лезть за ней.

Там, где пути исчезали во тьме, мы зажгли фонарики. Рельсы заблестели. В двадцати футах от нас на левой рельсе лежала верёвка.

Моя верёвка. Должно быть.

Джордж всё-таки развязался.

Значит, можем идти домой.

Свет от фонарика Джима направился от верёвки туда, где мы оставили Джорджа.

Как я и ожидал, его там не было.

Но он не ушёл.

Свет нашарил его в паре ярдов ближе к стене.

У нас обоих перехватило дух. Мне будто в живот пнули.

Мы побежали к Джорджу и водили фонариками по сторонам, надеясь увидеть того, кто с ним это сделал. Но никого не увидели.

Мы остановились рядом с телом, но не смотрели на него. Светили куда угодно, только не туда. Оба тяжело дышали, хотя пробежали всего ничего. Джим с каждым вдохом издавал какой-то странный жалобный звук.

— Никого не видишь? — спросил я.

— Не-а.

— Может… они ушли.

Я провёл лучом по центральным опорам. Четыре широкие бетонные стенки. За каждой из них могло спрятаться по психу, а то и по два, и по три. Я сознавал, что кому-нибудь из нас придётся сходить на ту сторону и заглянуть за них. Но у меня была кишка тонка.

— Давай… ва-ва-ва… — прохныкал Джим.

— Нельзя его так оставлять.

Мы посветили фонариками на Джорджа. Он лежал, растянувшись на спине, рубаха нараспашку, его боксёрские трусы и бермуды болтались на одной ноге. Он был весь в крови до колен.

— Что с ним… сделали?

Я покачал головой.

Глаза закрыты. Один распух так, что был похож на сваренное вкрутую яйцо с разрезом посередине. Однажды я видел по телевизору боксёра с точно таким же глазом после одиннадцати раундов в тяжёлом весе.

Шея — ярко-красная, но без видимых порезов.

Он был такой круглый и толстый, что у него были сиськи. Я подумал, как же ему доставалось, когда он переодевался на физкультуру. И потом подумал, что у него больше никакой физкультуры не будет. А всё из-за нас.

Я повёл луч вниз по его толстому брюху.

Он выглядел таким одиноким, таким жалким!

— Откуда взялась вся эта кровь? — прошептал Джим.

Зайдя мне за спину, он обошёл Джорджа. И застыл. Тусклый лучик света пошёл вниз между ног. Джим испустил ужасный стон, нетвёрдой походкой отошёл в сторону и сблевал.

Я направил луч Джорджу в пах.

И узнал, откуда шла кровь.

Кровь до сих пор капала из свежей щели на том самом месте, где должен был быть его "болт".

Я оцепенел и закачался. Пришла мысль, что я могу грохнуться в обморок и я понадеялся, что не свалюсь на него. Потом меня кто-то схватил за руку. Я завизжал. Но это оказался всего лишь Джим.

Я зарыдал:

— Смотри, что мы наделали.

— Мы ничего не делали.

— Ему писюн отрезали, — всхлипнул я.

— Нет.

— Отрезали! Смотри! Ты что, не видел? — я посветил на окровавленное отверстие.

— Никто ему ничего не отрезал, идиот. У него там и отрезать нечего. Джордж — девчонка. Никто ничего не отрезал. Её трахнули.

— Что?

— Она — девчонка. Джорджина или что-то такое.

— О, Боже!

— Не знаю, зачем она шпионила за Джоан, но…

Я вздрогнул так, что аж все кости затрещали. Джим подскочил и закричал. Потом мы посветили Джордж на лицо. Её глаза были открыты. Один открыт — второй заплыл.

Она приподнялась на локтях.

— За вами, мальчики, — сказала он. — Это я за вами шпионила. За вами двоими, а не за девочками.

— Ты… ты жива!

— Ага.

— А чего притворялась мёртвой? — сердито спросил Джим.

— Хотела послушать, что вы скажете.

— Блядь!

— Рад, что ты жива, — сказал я.

Я протёр глаза краем рубашки, но никак не мог перестать плакать. Я плюхнулся на колени перед ней и положил руку на плечо.

— Всё хорошо, — сказала она.

— Нет! Боже, прости меня! Если бы мы знали…

— Больно? — спросил Джим.

Он наклонился рядом со мной.

— Лицо не в порядке.

— И всё?

— Если не считать, что ещё там больно.

— Тебя изнасиловали? — спросил Джим.

— Да. Изнасиловал. Он был один. Сильно вонял. Вы бы только понюхали!

— Мы бы тебя никогда здесь не оставили, — сказал Джим. — Никогда, если бы знали, что ты — девочка.

— Если бы в тот день мы пошли в бассейн, как и сказали…

— Я всё равно туда не собиралась, — сказала она. — Вы бы меня раскусили.

Я шмыгнул носом и снова вытер лицо.

— Я просто хотела с вами дружить, — сказала она, немного повысив голос.

— Ты можешь с нами дружить.

— Правда?

— Да, — сказал я. — Это и была инициация. Всё, что я тогда сказал — неправда.

— Честно?

— Да.

— С этой минуты, — сказал Джим, — мы тебя никогда не будем бросать и обманывать.

— Да, ребята. Я уже начинала думать, что вы меня ненавидите.

— Нет. Мы просто шутили.

Её окровавленное лицо улыбнулось. Она присела.

— Лучше не шевелись, — сказал я. — Тебе надо вызвать скорую, или что-нибудь типа того.

— Я в порядке.

— Ты не можешь быть в порядке, — сказал Джим. — Вся эта кровь…

— Ну, я была девственницей. А теперь — нет, — она посмотрела на нас. — Хотите мне вставить? Можете, если хотите, мы же теперь друзья.

Я потерял дар речи.

— Не сегодня, — сказал Джим. — Но всё равно спасибо.

Я кивнул.

— Точно? Я не очень хорошо себя чувствую, но если вы хотите…

— Как-нибудь в другой раз, — сказал Джим.

— Ну хорошо.