Рассказы

Бобров выстроил оптимальный маршрут до Москвы. Необязательно нестись сломя голову, отказывая себе в обзорных экскурсиях, но и углубляться еще больше на юг ни к чему. Но девиз «Не рассиживаться» едва не обернулся катастрофой.

Он опасно разошелся с вильнувшим через двойную полосу «шумахером» и тут же влетел на скользкий участок трассы. УАЗ потерял управление, и Виктор ожидал, что машина опрокинется на бок и закувыркается, сминаясь уродливым комом. Ни педали, ни руль не отвечали, и в голове Боброва замельтешили последние мысли: его труп отвезут в затокинский морг, вызовут на опознание Людмилу, она упадет в обморок… «Буханка» клюнула носом и остановилась самостоятельно. Виктор откинулся на спинку сидения, перевел дыхание, оттянул лямку ремня. Замок глухо звякнул о крепление, и он понял, что ехал не пристегнутым.

Это его доконало. Вцепившись в стойку, он кое-как сполз на асфальт, тут же промочив ноги, и увидел, что не доехал двух метров до ямы, оставшейся от дорожных работ. Нет, это безоговорочная капитуляция. Пока трасса не высохнет, он перекантуется на площадке для отдыха: вот она, только бы объехать яму.

____

…Смирившись с тем, что непогода взяла его в заложники, он обосновался со всеми удобствами. Переоделся в свежую футболку и натянул толстый свитер. Устроил себе церемонию чаепития. Снаружи бурлила и пенилась вода, а по крыше барабанили крупные дождевые капли.

Бобров ерзал на диване, и одна мысль не давала ему покоя:

«Где-то здесь наверняка проходит «железянка». Я просто не мог застрять где-нибудь еще. Она тут».

Но раскладывать пасьянсы на тему железной дороги – пустая трата времени. Если тамошние аномалии и знак, то не ему, а кому-то другому. Макая в чай печенье, он думал о Войтехе Шкруевиче.

О нем известно с миру по нитке, и ничего из первоисточников. Смутные воспоминания старушки, предвзятая характеристика отца Григория, выкладки Копытина и статья на сайте.

«Бесовский глаз», умение «наговаривать», эрудиция в области религии и философии… Хотя, нет, его познания куда обширнее. Он был избыточно сведущ в сокровенных сторонах Бытия. В какие зазоры мироздания ему довелось заглядывать?

Жена Шкруевича – Александра. На самом ли деле он обошелся с ней так мерзко, как это преподнес Бронислав Войтехович? Сам Бронислав тогда не родился, и знать наверняка ничего не может. Но. Даже если цитаты на эмигрантском ресурсе взяты из подлинного дневника Войтеха, их можно толковать по-всякому, например: «…оплакиваю потерянную супругу». Одержимый собственными замыслами, Войтех бросил беременную жену, но сознавал, что прощения за это ему не будет. Вот и оплакивал ее как «потерянную».

Шкруевич сам себя откровенно именует агентом. При Николае Втором он был «порученцем» - особистом, секретчиком, еще и курировал Балтийскую эскадру. Что мог курировать на флоте мичман без выслуги лет? Разве что нелегалов, вживленных в матросские кубрики для выявления смутьянов? Потом, в Париже, его здоровье подкосил старый огнестрел. Старый – полученный до семнадцатого года, при исполнении обязанностей секретного агента? Шкруевич – не мелкий шпионишка. Если он и не состоял в штате Охранного отделения, людей такого сорта извинительно причислять к Охранке. Жалованье им платили из тех же фондов.

Итак. Агент Охранного отделения, под прикрытием, с оперативным псевдонимом. В чине… скажем, ротмистра, с фальшивым паспортом на имя… скажем, Андрея Заренского. В перестрелке со своими подручными напоролся на пулю. У него, очевидно, имелись свои соображения насчет грядущих перемен. «В числе приближенных Императора» он не срывал переворот, а непосредственно ему способствовал.

Но замыслы его пошли вразнос. Пролетарская диктатура от него отреклась. Всё. Финита. Крушение всех надежд. На Ромкином жаргоне у него «чердачина протёк». Свои несбывшиеся амбиции он воплотил во «Властях Иных», сделав самого себя главным героем – «Избранным».

Озлобленный, оскорбленный в лучших чувствах, еще и профессионально владеющий гипнозом, он стал адовым исчадием для Изнанкова Прежнего. Может, он и не «программировал» дочку старосты на самоубийство, но он убил ее за отказ… И ничего странного, что Николай Сапов принял меры, чтобы отделаться от «бывшего однокашника» - видать, за Войтехом и в студенчестве водились заскоки, а его философско-мистическое эссе для Сапова окончательно всё расставило по местам.

«Я никогда не узнаю, как всё было, - подумал Виктор. – Да и вообще: у прошлого столько вариаций, сколько людей о нем помнит. Для каждого это происходило по-своему…». Одна несомненная польза от длинных рассуждений: он себя ими убаюкал. Но сперва придется выйти, чтобы ночью не приспичило.

Стоя возле УАЗа, он видел, как за шоссе напротив площадки вспыхивают и гаснут белые огни. Да, «железянка» здесь. До нее метров двести. Вот черт.

***

Он проснулся от гула.

Что это такое? Самолет?