Рассказы, эссе, философские этюды

    Использование научного открытия связано не столько с его  сутью, сколько с устройством общесва, господствующей в нем системой взглядов и ценностей. А это сфера не физики с биологией, а философии. Ученный (если он заодно не философ), также как и рядовой гражданин, обязан с помощью философии попытаться разобраться, себе ответить на вопрос. куда может привести то или инное развитие науки. Но с помощью какой философии? Все, что твориттся сейчас в мире, показывает, что такой философии нет. Несть числа философий и философов, между которыми нет никакого общего языка. Фиолософия не выработала до сих пор единой общечеловеческой системы ценностей, которая особенно необходима сегодня, когда конфликты из-за разного понимания этих ценностей могут привести к уничтожению человечества. Ничего внятного не сказано на тему, куда нам надо развиваться, в чем , собственно, прогресс, какие главные цели человечество как таковое должно ставить перед собою.Необходимость ответа на эти вопросы актуальна была и в прошлом, но особенно актуальна сейчас.

   И вот я предлагаю философию, которая претендует дать все это. Конечно, может быть я не прав, может быть я "слишком много о себе думаю". Но посмотрим, что происходит. Вот 20 с лишним лет назад я прихожу к известному изтайльскому философу проф. Лейбовичу и приношу ему на суд мою теорию познания. Как ни много в мире философов,но не каждый день появляется новая, оригинальная теория познания, противопоставленная всем существующим. Конечно, может быть только я считаю, что это блестящая, опровергающая все предыдущие теория познания, а на самом деле это - чушь собачья. Если бы проф. Лейбович сказал мне так, я мог бы с ним не согласиться (если он меня не разубедил бы), но я не мог бы бросить ему упрек в нечестности. Но я бросаю его. Профессору Лейбовичу понравилась моя работа. Он сказал, что это великолепно, и что я должен продолжать дальше. Такова же была его реакция после второй части - теории детерминизма. Но когда я принес ему рукопись моей книги "Неорационализм" (включающей и эти и еще 3 части), он спросил меня,зачем я все это написал и отказался обсуждать и аргументировать свое мнение. Причина столь необычного превращения вот в чем. Лейбович - не просто преподаватель философии, а таки философ, имеющий свою позицию, не такую уж оригинальную (он был сторонник крайней свободы), но горячо защищаемую им публично, со своими наработками по части аргументации. Его философская позиция не была слишком уж глубоко обоснованной, начиналась не с теории познания и поэтому, когда я принес ему первые две чксти, он еще не видел, что мы с ним пересечемся на его любимом поле, и позволил себе быть объективным.А когда я принес всю книгу, одна из часте6й которой посвящена как раз свободе, он это увидел. Если бы он бал честный человек и философ служащий истине, он долже6 был бы спорить со мной, отстаивая свои взгляды (там, где они расходятся с моими), но он этого не сделал. В свете сегодняшней роли философии и того, на что претендует моя философия, эта нечестность - негодяйство.

   Тогда я нашел другого философа, заведующео кафедрой Тель-Авивского университета, проф. Розена. Ему понравилась уже вся моя книга и он сказал, что это надо обязательно публиковать, причем на английском, чтоб сразу выходить на мировой уровень.Но не успело это произойти, я сел в тюрьму. Не стану утверждать, что инцидент, из-за которого я сел, был специально подстроен для того, чтобы не дать пробиться моей философии (хотя не стану утверждать и противного). В дальнейшем для того, чтобы не дать пробиться моей философии, прортив меня применялось много и провокаций и клеветы и даже попытки физического устранения (и, полагаю, будут и еще применяться) Но я здесь пишу не о себе, а о философии и о философах. Проф. Розен так и не  издал моей книги. Оправдывает ли его факт, так сказать, моего "уголовного прошлого"? Не стану здесь приводить доказательства моей полной невиновности, которые суд не принял (хотя я готов их отстаивать и поныне в любом собрании). Проф. Розен не обязан был вникать в суть моего дела и имел прао удовлетвориться вердиктом сукда.Но что утверждает суд? Что на меня напали, что я защищался, но превысил необходимую меру обороны. (Повторю, я готов доказывать любому, желающему слушать, что я ее не превышал). Может ли превышение необходимой меры обороны служить основанием для отвержения необходимой человечеству философии? Нет , это - негодяйство.

    О господах Степине и Поповиче и их роли в зажиме моей философии я уже писал. О них и их коллегах можно было бы добавить еще много. Можно было бы сказать кое что и о некоторых западных философах, которым я посылал, правда не всю мою философию, а одну - две статьи (те, что пока что  смог перевести на английский). Но не хочу превращать миниатюру в роман

Эволюция власти