Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 2

   К вечеру перед волостью собралась тысячная толпа соединенного схода под председательством волостного старшины. Вместо сбежавшего писаря на возвышении перед крыльцом сидел у стола грамотей из рабочих. Сход постановил ходатайствовать об освобождении заключенных и теперь же послать депутацию к генералу. Об этом составлен был краткий приговор, прочитанный во всеуслышание волостным старшиной, после чего началась длинная процедура рукоприкладства. Избранные в депутацию, два старика из мелких торговцев и рабочий из Верхнего завода, Иван Постарев, уже собирались было двинуться в путь под прикрытием трех сельских старост и нескольких десятских, как вдруг в дальнем конце толпы что-то тревожно закричали. Оглянувшись, депутация увидела мчавшегося через плотину генерала, за которым верхами скакали становой и несколько стражников. Сотни голосов отчаянно возопили: "Стой!.. стой!.." Генерал испугался, и видно было, как он беспокойно заметался в экипаже; ямщик ударил по всем по трем, и тройка, вскачь поднявшись в гору, скрылась из вида. Толпа ахнула от разочарования, которое через минуту разрешилось громким хохотом. Послышались шуточки, ругательства, насмешливые замечания, и рукоприкладство спокойно продолжалось до поздней ночи.

   Подписав приговор, сход разошелся по домам. На другой день мастеровые в обычное время вышли на работу.

   Однако история этим не кончилась. Вскоре началось так называемое "усмирение". Через два дня с музыкой и песнями вступило в завод победоносное русское воинство, а еще через день прибыл губернатор с многочисленной свитой. Перед крыльцом управления собрали народ. Губернатор, в блестящем мундире, увешанный орденами, в сопровождении чиновников и заводской челяди, торжественно вышел на крыльцо. Безмолвная, немая толпа поспешно обнажила головы. Только десятка два молодых парней имели мужество остаться в картузах,-- их тотчас отметила полиция.

   -- На колени!-- скомандовал губернатор.

   Но вся толпа, угрюмо понурив головы, осталась на ногах.

   Настроение толпы, очевидно, было "мятежное", и через полчаса на площади свистели розги: перед развернутым фронтом наказывали "зачинщиков".

   А через полгода был суд.

XII

   Десять лет спустя Аликаев камень, весь желто-розовый в лучах заходившего солнца, так же гордо возвышался над долиной. Зато кругом все изменилось. Вместо векового леса торчали черные пни; между ними, как щетина, пробивалась молодая поросль густого осинника. По всей долине виднелись обнаженные глинистые пространства, и тянулась песчаная насыпь вновь строящейся железной дороги.

   Была ранняя весна. Листва только что распускалась, яркозеленая трава покрывала луга. Но на камне все еще было мертво; сухой прошлогодний бурьян скупо торчал из расселин. На камне сидели двое: Петя, теперь уже Петр Алексеевич, молодой инженер, и Иван Петрович Светлицын. Оба молча смотрели, как багровое солнце садилось за далекие горы.

   Петя, с усами и бородой, в очках, имел вид солидного, знающего себе цену человека. Он курил и довольно равнодушно смотрел на заходившее солнце.

   Светлицын сильно поизносился и постарел. На висках уже пробивалась седина, около глаз пестрели морщинки, он сгорбился, раздался вширь, утратив былую стройность; движения отяжелели; на шее видны были некрасивые жирные складки, на лице читалось утомление. Подперев рукой подбородок и тоскливо прищурившись, он смотрел вниз. Смутные воспоминания шевелились в нем.

   -- Прежде отсюда славный был вид,-- промолвил он,-- помните? А нынче все стало мелко, буднично, обыкновенно...

   -- Да, да,-- рассеянно отвечал Петя.-- Впрочем, и теперь ничего. Только лес вырубили, а остальное все то же. Помните, как мы здесь веселились?

   -- Да, но кончился пир наш бедою.

   -- Разгром был основательный, что говорить!.. И после того сколько было недоразумений, а дело и теперь все в том же положении.

   -- И сколько народу погибло!.. Где-то теперь они?..

   -- По разным концам вселенной. Многие умерли. Я помню, вы пели тогда. Неужели у вас совсем пропал голос?

   -- Да, ничего не осталось.

   -- Жаль: хороший был голос.

   -- Мало ли чего не было! Было, да прошло!

   Светлицын засмеялся. И смех у него был тоже не прежний: неискренний, привычно невеселый.

   Они помолчали.

   -- А что Катя, Екатерина Петровна? -- спросил Светлицын.

   -- Померла. Разве вы не слыхали?.. В ссылке... Два года тому назад. Я думал, вы знаете.

   Светлицын ничего не ответил, только потупился.

   -- А помните Кленовского?.. Он товарищем прокурора в Казани... специализировался по политическим делам. Скоро, говорят, прокурором будет.

   -- Да, люди меняются,-- глухо промолвил Светлицын.

   Петя зевнул и посмотрел на часы.

   -- Ну, мне пора,-- сказал он, вставая.

   -- Идите... Я еще останусь... давно не бывал здесь...