Рассказы и повести

Как ни пытался Шляхов узнать у Носовой какие-нибудь приметы мужчин, посещавших Иванова, та ничего сообщить не могла. И вообще толку от ее показаний было мало. Допрос не дал ничего нового. Выходит, Иванов 11 декабря 1980 года был в больнице. Иначе, по ее словам, и не могло быть.

– А кто был у него лечащим врачом? – задал последний вопрос Шляхов.

– Жигалина,– ответила Носова.– Елена Захаровна. Замдиректора клиники…

«Может, она сообщит что-нибудь интересное?» – подумал Шляхов.

И в тот же день решил навестить заместителя директора клиники нервных заболеваний.

Кабинет Жигалиной располагался на первом этаже большого корпуса, прямо у входа. Шляхову пришлось некоторое время подождать его хозяйку. Он узнал ее сразу, хотя видел впервые. Наверное, по тому, как энергично зашла она в больничный коридор с улицы, на ходу расстегивая модное демисезонное пальто. Открывая дверь своим ключом, она бросила на Олега Петровича вопросительный взгляд.

– Я к вам, Елена Захаровна,– сказал Шляхов.

– Проходите,– кивнула Жигалина, но в кабинет зашла первой.

Комната была куда скромнее, чем у директора.

– По какому вопросу? – продолжала на ходу Жигалина, вешая пальто на крючок, прибитый к боковой стенке шкафа.

Шляхов представился, показал свое служебное удостоверение.

– Интересно,– усмехнулась Жигалина,-чем я могу быть полезной?

– Несколько вопросов насчет одного больного…

– Присаживайтесь,– показала она на стул.

Следователь сел. А Жигалина тем временем облачалась в белый халат и, застегивая пуговицы на манжетах, заметила:

– Пуговицы зачем-то придумали… Одна морока… Не умеют у нас рабочую одежду шить… Нелепо, правда?

– Но, наверное, удобнее, чем длинная мантия с мехом,– откликнулся Олег Петрович.

– Мантия? – удивилась хозяйка кабинета.

– Такова была униформа средневековых врачей,– пояснил Шляхов.– А во время чумных эпидемий они должны были надевать особую робу с устрашающей маской в виде зловещей птичьей головы…

Жигалина рассмеялась:

– Ну и ну! Слава Богу, у нас чумы не бывает, и маска ни к чему.

«Кажется, настрой на разговор получился»,– подумал Олег Петрович и начал:

– Понимаете, Елена Захаровна, меня интересует Иванов Владимир Кириллович… Помните такого больного?

– Иванов, Иванов…– повторила Жигалина.– Ну да, конечно, помню… Дискогенный радикулит… Лежал зимой в неврологическом.

Она поправила волосы, явно уложенные в парикмахерской, потом переложила с места на место какие-то бумаги на столе.

Жигалиной было около сорока лет. Приятный овал лица, минимум косметики. На правой руке – толстое обручальное кольцо и перстень со сверкающим камешком. В серьгах тоже играли бриллиантики.

– Как он попал в больницу?– поинтересовался Шляхов.– По чьему направлению?

– Это можно Выяснить в архиве.– Она взялась за телефонную трубку.

– В архиве на этот счет никаких документов нет,– сказал Олег Петрович.

– Да? – удивилась Жигалина.– Не может быть…

– Я проверял.

– Вот растяпы! – возмутилась она, кладя трубку на место.– А что вы хотите? Людей не хватает, приходится брать совсем еще девчонок. У них на уме… сами знаете что,– оправдывалась Жигалина.– Я постараюсь все это выяснить.

Она что-то черкнула на листке перекидного календаря и добавила:

– Будьте уверены, если документ утерян, виновных мы накажем.

– Мне сказали, что вы были у Иванова лечащим врачом?

– Да, он мой больной,– прямо посмотрела на следователя Жигалина.– А что?

– Вы навещали его каждый день?

– Хотите сказать, делала обход?

– Наверное, вы лучше знаете,– кивнул следователь.

– Вообще-то, почти каждый… Знаете, административные обязанности… Иногда заходила через день. Болезнь Иванова не требовала каждодневного контроля. Радикулит! Лечится медленно – процедуры, лекарственные препараты… Сюрпризов обычно не бывает.

Она снова поправила волосы.

– Давайте уточним,– сказал Шляхов.– Значит, если не каждый день, то через день вы заходили к Иванову в палату?

– Я же говорю: через день – событие редкое. Считайте, ежедневно,– поправила следователя Жигалина.

– Хорошо,– согласился он.– Теперь постарайтесь вспомнить: 11 декабря прошлого года вы осматривали его?

Замдиректора усмехнулась:

– Как же я сейчас вспомню именно этот день? Что это было – понедельник, вторник?…

– Пятница.

– Так-так,– задумалась Жигалина.– Пятница… Скорее всего, была… Да,– повторила она уверенно.– Была.

– Почему вы в этом уверены?

– Потому что в субботу и воскресенье я не работаю. Как все. И по пятницам обязательно делаю осмотр. Впереди – два выходных… В понедельник я тоже посещала его непременно.

– Иванов всегда был на месте? – спросил Шляхов.

– А как же! – воскликнула Жигалина.– Где же ему еще быть?

– Вы не видели кого-нибудь из его посетителем!?

– Чего не знаю, того не знаю,– развела руками Жигалина.– Врачебный обход у нас утром, а посещение больных – с четырех до семи вечера.

Когда Шляхов оформил их беседу как полагается – составил протокол и Жигалина подписала его, она, не удержавшись, спросила:

– Извините за любопытство, а что такое натворил этот Иванов?

– Сами понимаете, зря мы не стали бы вас беспокоить,– ушел от прямого ответа следователь.