Рассказы из шкафа

И привыкли эти собаки жить по расписанию: утренний выгул, томительное ожидание хозяина, вечерние игры, очередной выгул перед сном. У них все тихо, размерено, они ни в чем не нуждаются.

В деревнях все совсем иначе. Собак держат для того, чтобы те дом и двор охраняли. Бесполезных там мало. Недостаточно деревенской собаке быть красивой и туда-сюда прогуливаться. Она должна работать так же усердно, как и все.

Я хочу вам рассказать о своей собаке, вполне себе обычной и деревенской. Точнее, говоря, сельской.

Нашлась она когда мне было всего года четыре. Я себя-то плохо помню, но знакомство с Манькой врезалось в память, стало одним из тех отрывочных детских воспоминаний, которые могут быть неяркими, нечеткими, иногда даже не совсем правдивыми, но очень солнечными и живыми.

Тогда у нас уже жили две собаки… Коренастый старожил Жучок всегда держался чуть особняком. Уходил со двора, когда хотел, когда хотел возвращался. Его даже перестали сажать на привязь, а толку? Умный чересчур был. Извернется, скинет цепок, да пойдет по своим делам. Второго пса, со светлой шерстью и черным пятном на спине, я всегда боялась. У него были большие желтые зубы, и он всегда скалился, когда к нему подходили дети.

Этих собак как-то трудно было считать друзьями, потому что они вели себя как взрослые. Какой-то важностью от них веяло, напыщенностью даже.

И вот помнится мне, что у нас во дворе что-то происходило: родня понаехала, суматоха поднялась. Я укрылась в палисаднике, в зарослях мяты. В густой тени разросшейся сливы всегда было прохладно, а запах мяты и черемухи всегда меня чем-то успокаивал. Я лежала на животе и укладывала спать кукол из одуванчиков, когда вдруг услышала низкое рычание, а за ним и тихое тявканье. Рядом топталась на месте маленькая светлая собачка. Шерсть у нее казалась совсем смешной: вся в мелких кудряшках, как у овечки. Собачка семенила короткими лапками на месте и кидала испуганные взгляды на моих родных, снующих туда-сюда мимо палисадника. Уже тогда я поняла, как сильно она боится громких звуков.

И вот стояла она рядом со мной, не зная, стоит ли меня опасаться так же, как и всех остальных. Как она попала во двор? Не знаю, наверное, протиснулась через деревяшки старого забора, а теперь вот, бедная, не понимала, как отсюда выбраться.

Я села на колени и осторожно, за передние лапки, подтянула собаку к себе. Она не знала, как реагировать: то руку мне лизнет, то вновь скулить начинает, то зарычит. По началу даже немного страшно стало, вдруг укусит? Но потом малышка… И тут я придумала ей имя. Так не похожа она была на всех дворовых собак, живших в округе. Таких крупных, серых и неказистых. Она была маленькой и аккуратной, словно собачья принцесска.

Это потом, уже через несколько лет, увидев по телевизору, как выглядят болонки, я поняла, откуда идут корни моей Малышки. А тогда она мне показалась самым необыкновенным плюшевым зверьком. Спустя пару минут мы с ней уже подружились. Я сбегала в дом за любимым лакомством – мокрой горбушкой хлеба, чуть присыпанной сахаром, половину съела сама, а вторую отдала Маньке.

Ближе к вечеру бабушка начала кормить живность, много у нас тогда всех было, уже всех и не припомню. И коровы, и коза одно время жили, и свиньи, и рыжие куры, даже гусь ужасно противный был. Почему-то один. Не любила я его, боялась. Как сейчас помню, что с какого-то перепугу его звали Генкой. Так вот Малышка, увидев, что всем раздают еду, и выбралась из укрытия в палисаднике. Другие собаки, конечно же, сразу на нее кинулись, а я села рядом, обняла ее, и начала слезно упрашивать маму и бабушку ее оставить.

– Ну, куда три собаки, а?! Да они же едят, как взрослый человек! А от этой пользы вообще не будет, ну! – восклицала бабуля.

А я все продолжала реветь и пускать сопли на кудрявую собачью шерсть.

В общем, осталась Малышка у нас, жила припеваючи. Мы даже с ней вместе на футбольное поле ходили играть, и она никогда не убегала, была очень послушной. На привязь сажать ее даже никто и не думал.

Через несколько лет случилась у нас катастрофа: переезд. Шумно было, беспокойно. Толпа мужиков таскала мебель в Камаз, мама и бабушка пытались всем процессом руководить. Мне тогда уже лет девять исполнилось, я, наверное, даже чем-то помогала. Честно, смутно помню, как все происходило. Помню только суматоху, скученность. И так случилось, что Маня моя, и без того трусливая, выбежала из калитки. «Ну, вернется», – подумала я, – «Никогда же не убегала». Но собака не вернулась к вечеру, и мы уехали без нее. Бабушка продолжала работать в селе, она пообещала вскоре Малышку найти и привезти. Но прошел месяц, другой, третий, а Маня куда-то запропастилась. Никто не имел ни малейшего понятия, где она могла быть.

И вот, не меньше чем через год, поехали мы с мамой и бабушкой в село, в гости. Посидели немножко, да после обеда домой собрались. Автобус ходил редко, да и не всегда по расписанию, поэтому приходилось сидеть на остановке чуть ли не с час, пытаясь его поймать.