Во-вторых, парень и сам не очень-то верил в высшие силы. В их доме имелись небольшие иконки и старинные церковные книги. Однако, ни он, ни его любимая мама не ходили на церковные службы и не чтили древние праздники. Можно сказать, Глеб с раннего детства был атеистом.
Закончив шептать, старик прытко двинулся дальше. Тропинка резко свернула и потянулась по краю поляны, в обход небольшого погоста. Путники прошли по дуге, и оказались на другой стороне необычного кладбища. Там они вновь оказались на узкой аллее. Она была прямой, как стрела.
Минут через пять быстрой ходьбы, Латимир Серкович остановился возле старого упавшего дерева. Старик присел на очищенный непогодою ствол. Он сунул руку в кармана пиджака, достал потёртый кисет и принялся мастерить самокрутку.
Глеб стоял рядом со своим провожатым. Парень, топтался на месте и не знал, что ему делать теперь? То ли двигаться дальше, то ли, дождаться, когда старик отдохнёт?
Из газетной бумаги и мелко накрошенных листьев дед, изготовил себе сигарету. Он вставил её в блёклые губы, закурил, глубоко затянулся и выпустил в небо струю пахучего дыма. Распространившейся в воздухе, запах не походил на резкую вонь табака.
— Махорка какая-то, что ли? — мелькнуло в мозгу смущённого Глеба: — Или, другая трава?
Пчеловод сделал несколько глубоких затяжек и тихо сказал: — Стар я стал, по лесам быстро бегать. Замучался за день, а мне ещё предстоит домой возвращаться. — он устало вздохнул и продолжил: — Иди дальше по этой тропинке. Ты здесь уже не заблудишься. Выйдешь на большую поляну, а там избушка стоит.
В ней одна старушка живёт. Знахарка из нашей деревни. Она всё лето травы вокруг собирает и на зиму сушит. Переночуешь у ней, а утром она тебе объяснит, как дойти до Сатыговки.
Если не хочется спать в её тесной избушке, попроси, пусть покажет тропинку, ведущую прямо к селу. Дорожка та начинается на другой стороне круглой поляны. Там их целых три штуки. Так что, пусть она лучше покажет, а то уйдёшь незнамо куда. Ищи потом тебя по тайге.
— Понял. — неуверенно откликнулся Глеб: — Может быть, вы меня ей представите, а то неудобно стучать среди ночи в дом к старой женщине? Чего доброго, ещё испугается?
— Да мы с ней поссорились лет тридцать назад. Теперь она, в упор меня видеть не хочет. — печально выдохнул дед: — Подойдёшь к её домику, постучишь и вежливо скажешь: — БаБá Ягá прими пешего странника. Тогда она обязательно пустит тебя.
— Бáба Ягá — костяная нога? — рассмеялся вдруг Глеб. Он вспомнил древнюю сказку, которой любимая мама пугала его в далёкие детские годы.
— Цыц, ты! — прикрикнул на парня старик: — Не бáба, а БаБá! — старик сделал сильное ударение на втором, заключительном слоге: — С древнего языка это слово переводится, как очень мудрая, а Ягá значит дарительница, приносящая жертвы богам, по-современному — жрица. А зовут её НА’ГА. Всё понял?
Глеб удивлённо кивнул.
— Иди, а я тебя здесь подожду. — смягчился старик. Он глубоко затянулся пахучей махоркой, выпустил к небу белесое облако и со вздохом добавил: — Если она тебя вдруг прогонит, я сам тебе покажу ту тропинку, что ведёт прямо в Сатыговку.
Минуту спустя, Глеб вышел на обширную, совершенно пустую поляну. Диаметром она оказалась метров двадцать не меньше. Скорее всего, местные жители заготавливали там корма для скота.
Судя, по ёжику короткой отавы, траву тут скосили неделю назад. Последние дни стояла жаркая, сухая погода. Сено уже подсушили и успели куда-то убрать. Значит, кроме знахарки и его провожатого, есть в деревне и другие селяне. Не мог же старый вогул совершенно один проделать такую работу.
Парень глянул вперёд. В центре холёной лужайки стоял маленький сруб, очень похожий на обычную деревенскую баньку. Как и положено, все его стены смотрели на четыре стороны света. Вот только находилась странная мыльня слишком далеко от жилья. Да и реки или озера, рядом не видно.
Может быть, под данной избушкой бьёт какой-то источник, к которому изредка приходит народ? Такое часто случается, если родник кажется людям очень целебным. Иногда весть о подобных местах разносится на десятки километров вокруг.
Кроме такой несуразицы, имелись ещё некие странности. Во-первых, сверху виднелась очень странная, остроконечная, круглая крыша, крытая серой от времени, осиновой дранкой.
Нужно сказать, что это весьма непривычно для Трёхреченской области. Тут тебе не Юго-Восточная Азия с их круглыми пагодами. Здесь кровли делают вальмовые. То бишь, обычные, скатные.
Во-вторых, домик покоился не так, как все остальные, на твёрдой земле. Он стоял на четырёх толстых столбах. Скорее всего, это были останки деревьев, росших когда-то давно. Об этом говорили узловатые корни, уходившие в почву.
Неведомый зодчий спилил четыре ствола на высоте чуть более метра. Так получились короткие пни, торчавшие из плотной земли. На них уложили нижний венец скромного здания, а потом, возвели стены из брёвен.