Рассказы Люси Синицыной. Старичок в клетчатых брюках

Добрую минуту Павлик бессмысленно взирал на решётку.

Это была западня.

Тюрьма.

Ловушка.

Получалось, что, расставляя сети для врагов, Павлик попал в них сам.

Но надо было действовать решительно. Надо было срочно что-то придумать.

«Может, разбудить тётю Фариду?» – пришла в голову Павлику бредовая мысль, но он тут же отклонил её.

«Попробую вылезти в форточку», – решил Павлик.

Он поставил к подоконнику табурет и залез на подоконник.

Сунул в форточку голову. Стал всовывать плечи…

Ах, Павлик совсем забыл, что на нём дедушкин пиджак с ватными плечами! Если бы он так не волновался, он вспомнил бы об этом вовремя, снял бы пиджак и, может быть, кое-как, чудом, протиснулся в узкую форточку! Но повторяем, Павлик о пиджаке забыл.

И вышло вот что. Ватные плечи пиджака упёрлись в форточку, и, как ни подскакивал Павлик, пытаясь просунуться в неё чуть далее плечей, ничего не выходило.

Получалась жуткая вещь. Павлик как бы раздвоился. Одна его часть – голова и шея – торчали на улице, другая – туловище, ноги и всё остальное – оставалось в подвале.

Короче говоря, он в форточке застрял.

И как всегда, когда человеку начинает не везти, на него как из ведра, посыпались несчастья.

Над болтавшейся в форточке головой Павлика собрались тучи (не в переносном, а в прямом смысле), в небе громыхнуло, и на землю стали падать крупные капли дождя.

Из подъезда выскочила пожилая полная женщина, схватила детскую коляску и торопливо втянула её в подъезд.

Глава 14 Мучения Павлика Помидорова

Итак, первые капли дождя ударились о розовую Павликину лысину.

Бум, бум, бум… Как будто маленькие твёрдые камушки, стукались они об неё. Павлик замотал головой, чтобы увернуться от их неприятных ударов, но ничего не получалось.

Павлик вспомнил, что читал в одной книжке про старинную китайскую пытку. Человеку лили каплями на голову воду. От этого в голове у человека могла образоваться дырка.

Бум, бум, бум… – долбили капли по шёлковой лысине. Уверяем вас, это было очень неприятно. К тому же бедный Павлик даже не мог потрогать голову рукой, где, казалось ему, возникло уже не меньше двенадцати дырок.

Но всем известна пословица: «Когда тебе плохо, думай о хорошем».

«Хорошо ещё, что не град», – подумал Павлик и перестал сопротивляться. Голова его поникла в форточке, он закрыл глаза.

«Будь что будет», – решил он.

И было вот что.

Редкие крупные капли вдруг превратились в сплошную стену воды, и через минуту розовая лысина Павлика приобрела тёмно-бурый оттенок, за шиворот потекли холодные ручьи, а левая бровь почти совсем отклеилась, съехала вниз и наполовину закрыла Павликин глаз.

Но самое ужасное произошло с носом. Нос стал тяжёлый, как камень. В него натекла вода, и Павлик должен был теперь широко разевать рот, чтобы не задохнуться. Но каждый раз, как он разевал рот, в него тут же текла вода с усов.

Так он и дышал в форточке, как рыба, выкинутая на песок. И надо сказать, проклинал всех на свете подозрительных типов, самого себя за то, что ввязался в дело, а заодно и тётю Фариду, которая спала безмятежны сном, не подозревая о Павликиных мучениях.

Глава 15 Сон тёти Фариды

А тёте Фариде снилось, как начальник ЖЭКа в мягких татарских сапожках сидит у неё в гостях в родной деревне под Казанью и кушает бешбармак.

– Хороший у тебя бешбармак! – хвалит начальник ЖЭКа. – Жирный бешбармак! Да только ты, товарищ Абдуллаева, плохо за складом инвентаря смотришь, запирать его забываешь! Так у тебя, товарищ Абдуллаева, всё государственное имущество растащут. Это плохо, товарищ Абдуллаева! И за это я лишаю тебя премии за третий квартал!

И тут грохнул по столу кулаком начальник ЖЭКа, и подскочило на столе блюдо с бешбармаком, и подскочила на своём клеёнчатом диване тётя Фарида, и протёрла она глаза, но вместо того, чтобы проснуться, увидала сон ещё страшнее.

Гремел за окном гром, сверкала молния, а из форточки высовывались чьи-то ноги и поочерёдно подпрыгивали на подоконнике.

– Уж лучше пусть мне начальник ЖЭК снится! – сказала сама себе тётя Фарида, и снова послышался её храп.

Глава 16 «Дорогой Иван Иваныч!»

Пытка водой продолжалась, к счастью, недолго.

Дождь как неожиданно начался, так неожиданно и кончился, тучи разбежались, выглянуло солнце и, как будто сжалившись над Павликом, ласково погладило его по голове тёплыми руками.

Слипшиеся клочки волос, окружавшие Павликину лысину, задымились на солнце. Густые белые брови – тоже.

Левая бровь теперь целиком возлежала на Павликином глазу. С усов продолжала течь вода. Мокрая шея неприятно мёрзла. Ватные плечи дедушкиного пиджака налились свинцом. Спина болела.

Павлик изнемогал.

«Если так будет продолжаться ещё полчаса, я умру», – решил Павлик и принялся чихать.

– Апчхи! – громогласно, на весь двор, чихал Павлик. – Апчхи! Апчхи!

Солнце скрылось, и во двор, подобно туману, стали медленно опускаться тихие прозрачные серые сумерки.

Вслед за ними, почти перед носом Павлика, из подъезда снова выплыла голубая детская коляска. Её везла уже знакомая Павлику женщина в круглых очках.