Рассказы Люси Синицыной. Старичок в клетчатых брюках

«Рулон захотел? Больно ты хитрый! Вот тебе рулон! Получай!» – И Павлик перевернул кверху дном белую эмалированную кастрюлю и выплеснул её содержимое прямо на голову Лохматого.

Последнее, что видел Павлик, когда втаскивал кастрюлю обратно, была мокрая макушка Лохматого с тёмно-коричневой грушей посредине и плечи пиджака, обильно усыпанные изюмом и черносливом.

Последнее, что он слышал, был пронзительный девушкин вопль:

– Я тебя видела! Видела! Гадкий мальчишка! Опять хулиганишь? Опять за своё? Ну, погоди! Ну, смотри у меня!

Через минуту в дверь со страшной силой забарабанили.

– Открывай! Немедленно открывай! – послышался женский голос.

Дрожа от возбуждения, Павлик нажал на язычок замка, но – странно! – замок почему-то заело!

Бывают иногда такие неожиданные, необъяснимые моменты в жизни, и именно в какие-то очень ответственные минуты.

Человек, к примеру, спешит на самолёт, торопится, волнуется, опаздывает, и вдруг… застревает в лифте! Или спешит на встречу, от которой зависит вся его жизнь, а автобус всё не идёт и не идёт, а потом приходит переполненный до отказа, и залезть в него невозможно, и он уходит, уходит… и человек смотрит ему вслед, с отчаянием качая головой и проклиная всё на свете.

Вот такое случилось и с Павликом.

Он открыл бы дверь! Он сказал бы! Не побоялся бы Лохматого, честное слово! Не побоялся!

Но…

– Я не могу открыть, – сипло сказал за дверью Павлик, с отчаянием борясь с дверным замком.

– Ах, не можешь?! Ну ладно! Попадись только мне в руки! Да я тебя!.. Да я просто не знаю, что с тобой сделаю!!!

– Леночка, не сердитесь так, – услышал Павлик весёлый голос Лохматого. – Да это же пустяки: компотом облили! Даже приятно. Гораздо приятнее, чем супом, например. Эй, ты, слышишь? Спасибо, что не щами меня облил!

И Лена вдруг засмеялась.

– Ой, а у вас груша на голове! – тоненько сказала она. – И тут, на носу, изюм…

– Неужели изюм? – обрадовался Лохматый.

И они захохотали там, за дверью, как сумасшедшие.

– Ой, не могу! У вас на воротнике чернослив!

– Спасибо, что не пельмени!

Раскачиваясь от смеха, они вышли из подъезда. Рыжий девушкин рулон был в руках Лохматого.

– Придётся идти ко мне, – громко сказала Лена. – Вы же не можете в таком виде по улицам ходить. Надо вас почистить и высушить.

– Конечно! – в восторге воскликнул Лохматый. – Конечно, Леночка! Вы совершенно правы!

И, помирая со смеху, они вошли в подъезд напротив.

Часть пятая «Павлик, выходи!»

Глава 1 Верёвка из простыни

– Что я наделал! – бил себя кулаками по голове Павлик. – Что я наделал! Дурак! Идиот! Своими руками всё устроил. Ведь ему только и надо было к ней домой проникнуть!

Лихорадочно набрал он Люськин номер и заорал в трубку:

– Алё, Люська, это я! Ты меня слышишь? Люська, они пошли к ней! К ней пошли, ты слышишь! Лохматый и она! Они пошли к ней! Домой!

– Ну да! – ужаснулась Люська. – Неужели прямо к ней? Так что же ты сидишь?

– А что мне делать? У меня замок сломался, я из дома выйти не могу! – в отчаянии воскликнул Павлик.

– Подумаешь, сломался! А ты по верёвке спустись на улицу. Я один раз так удрала, когда меня дома заперли. Ты давай там времени не теряй, спускайся, а мы с Ураном сейчас приедем. Ты без нас его не лови, слышишь?

– Слышу, – сказал Павлик. И заметался по квартире в поисках верёвки.

Нечего и говорить, что верёвки в доме не оказалось. В ящике кухонного шкафа были какие-то тоненькие коричневые обрывки, больше похожие на нитки. И всё, и больше ничего. Да, ещё под диваном валялись старые прыгалки, забытые Люськой…

Павлик в ярости швырнул прыгалки в угол.

Он был весь красный. Он тяжело дышал. Глаза выпучились как у рака. Такого напряжённого момента в жизни не было ещё у Павлика Помидорова.

«Сейчас приедет Люська, – думал Павлик, – а я ещё дома! Что же делать! Думай, голова, думай, думай, думай! Придумай, пожалуйста, что-нибудь! Ну пожалуйста! Ну поскорее!»

И голова Павликина придумала.

Она вспомнила, как поступали в кино бегущие из тюрьмы преступники. Они рвали на полосы простыню и связывали верёвку из этих полос.

И Павлик поступил так же. Решительно разрезал он ножницами лучшую мамину простыню в горошек, связал полосы друг с другом, прикрепил один конец самодельной верёвки к балкону, другой – перекинул во двор…

Ах, чёрт, коротка верёвка! До земли остаётся не меньше трёх метров!

Павлик снова заметался по квартире, но быстро взял себя в руки. Выражение отчаяния сменилось на его лице выражением суровой решимости. Плевать! Коротка так коротка! И так сойдёт! Главное, спуститься вниз, а там уж можно и спрыгнуть. Ничего. Не стеклянный. Не разобьюсь.

Волнуясь, Павлик крепко-накрепко привязал верёвку к балкону, перешагнул балконную решётку и уцепился обеими руками за верёвку.

Опустил одну ногу…

Верёвка подозрительно затрещала. Стало немного жутко, захотелось закрыть глаза, голова закружилась…

«Спокойно!» – приказал себе Павлик, опустил вторую ногу и всей тяжестью повис на верёвке.

Ох, как затрещала верёвка! Выдержит ли она Павлика? Не знаем, право слово, не знаем!