Рассказы, написанные на ветру

Гузельгозлер, пользующуюся наивысшим доверием султана, проводила дни в удовольствие и в удовольствии. Абдул-Меджид намеревался сделать Гузельгозлер шестой икбал, но счастливица так и не могла забеременеть. Султан каждый вечер проводил с любимой наложницей, осыпая ту прелестными дорогими подарками. Но к весне русская одалиска ощутила некие перемены в своём теле. Врач, осмотрев девушку, заявил, что та ждёт ребёнка. Султан несказанно обрадовался, узнав новость о рождении очередного наследника, и желал даровать любовнице титул султанши.

Гузельгозлер пребывала в не меньшем восторге, что и отец ребёнка, пока в животе у будущей матери не возникла колющая боль. Молодая женщина сотрясалась в конвульсиях всю ночь. Страдания юной девы окончились преждевременным рождением первенца. Разрешившись от бремени сыном, Гузельгозлер настаивала на том, чтобы ей наконец дали увидеть драгоценного малыша. Роженице упорно противились, отклоняя простую просьбу, однако, поняв, что мать не успокоится, удовлетворившись ответом повитухи, вручили женщине долгожданного ребёнка. Гетера сразу же засияла в красочной улыбке, но спустя мгновение принялась неуёмно рыдать. Ребёнок оказался мервторождённым.

Кажется, вечность Гузельгозлер горевала по сыну, которому прочила будущее следующего правители Империи, но, смирившись с утратой, возобновила прежний образ жизни. Тем временем, по дворцу поползли слухи о том, что фаворитку султана пытались отравить, причём не кто иной, как главная кадын. Гузельгозлер отказывалась верить злым языкам, но лишше ей ничего не представлялось.

Султан, охладевший к русской красавице, теперь не часто приглашал любимицу к себе. Гузельгозлер не могло не волновать такое положение дел.

Одним апрельским вечером Абдул-Меджид, соскучившийся по ласкам той, чьё имя в волнении шептал, оставаясь один, пригласил Гузельгозлер в свои неизменные покои. По традиции тщательно вымытая и покрытая ароматными маслами девушка вошла в комнату в красивейшем одеянии. Усеяв ковёр короткими поцелуями, Гузельгозлер поднялась и очутилась в объятиях тридцать первого султана. Абдул-Меджид не переставал произносить слов любви. Наперсница не слушала глупостей, доносившихся из его уст. Вместо этого она аккуратно достала из-под широкого подола тонкий кинжал, который ей удалось выхватить у ничего не подозревающего евнуха. Занеся нож за спину султана, Гузельгозлер почувствовала, как руку её сжала другая, более сильная и крепкая рука. Взгляд полный отвращения и злобы настиг перепуганную девушку, и растерявшаяся изменница, краснея от стыда, вконец обмякла, но не от ласк, а от безысходности сего положения, в которое она сама себя же и загнала.

Не в силах казнить любимую, Абдул-Меджид распорядился, чтобы духа бывшей икбал, оставшейся без влияния и поддержки, не было в окрестностях страны. Таким образом, султан обрёк наложницу на верную гибель в светлой, в отличие от души Гузельгозлер, пустыне, над равнинами и дюнами которой возвышается столица Османской империи – сияющий старинным великолепием город Константинополь.

20.07.19 г.

Эта невероятная сила

Маленькая глухая комната со спёртым воздухом на окраине австрийского города Линц, из окон которой виднеется вечернее акварельное небо 1 июля 1974 года. В комфортной и мягкой, но скромной постели отдыхает скованная тридцатидвухлетняя женщина – Нина Штрассер. Около черноволосой и очень худой фрау неустанно вьётся заботливый двадцатилетний парень - Рафаэль Мюллер.

- Хочешь, почитаю тебе книгу? – нежным лирическим баритоном спрашивает свою партнёршу юный мужчина.

- Э…

- Не хочешь? Ну ладно…

- Что случилось? – через несколько секунд вопрошает он, завидев, как женщина начинает мычать и усиленно перебирать тощими ножками, - А, тебе холодно?

Рафаэль встаёт и закрывает распахнувшееся от резких порывов свежего ветерка окно. Нина успокаивается, и парень возвращается к ней, присаживаясь обратно на кровать.

- Ты рада?

В ответ – невнятное бурчание.

- Согласен, я не должен был задавать этот вопрос, - произносит мужчина, заранее виня себя, - Но ты же понимаешь, я делаю всё возможное.

Нина спокойно смотрит на спутника. Видя это, молодой человек ласково улыбается, показывая собеседнице сверкающие ровные зубы.

После двух минут очаровательного молчания, Рафаэль укрывает прелестную австрийку тоненькой белоснежной простынкой, окутывающую её, словно прозрачный хитон – древнегреческую гетеру. Романтичный образ возлюбленной вызывал в мужчине лишь тёплые чувства. Рафаэль нежно поцеловал глядящую в пустоту Нину в блёклый высокий лоб, затем – в уста и удалился, скрывшись в полумраке гостиной.

***