Рассказы ночной стражи

— Что ты себе позволяешь? — возмутился я. — Тебя наказать, да?

— Меня можно избить, господин. Почему нет? Но от этого у вас не появятся богатые рудники. Даже если бить меня каждый день, утром и вечером, руды не прибавится.

— Жди здесь. Нет, жди у начала тропы, ведущей вверх.

— Мой вид оскорбит знатных людей, господин.

— Спрячься, там есть кусты. И вообще постарайся держаться поблизости. Но так, чтобы не бросаться в глаза. Сможешь?

— Да, господин.

* * *

— Варвар храбрец, — сказал сёгун, когда я передал ему содержание воплей Рикарду-доно. — Впрочем, это не отменяет его вызывающего поведения. Как, вы говорите, он назвал наших самураев?

— Жёлтыми обезьянами, ваша светлость!

— И какого он мнения об их воинском мастерстве?

— Самого низкого, ваша светлость!

— Восхищался ли он нашим гостеприимством?

— В определённой степени, ваша светлость.

Чиновник с облегчением перевёл дух. Я же решил, что не стóит до смерти топить беднягу-переводчика. В конце концов, заявление Рикарду-доно о том, что жирная еда, шёлковый плащ и тёплый нужник делают человека слабым — разве эти слова при должном воображении нельзя было принять за восхищение гостеприимством?

— Ваше мнение, Кэнсин-сан?

Сёгун повернулся к первому министру.

— Такой вызов бросают не впервые, — Фудзивара подъехал ближе. — При господине Нобутаде, вашем досточтимом отце, варвары дважды участвовали в схватках без фуккацу. Я слышал, что подобное видел и ваш глубокоуважаемый дед, господин Нобуёши. Но в силу возраста я не был свидетелем тех случаев.

— Мои благородные предки разрешали поединки с варварами?

— Да.

— То, что не унизило моего отца и деда, — сёгун подбоченился, — не может унизить и нас. Напротив, это послужит нашему возвышению. Варвар презирает наших самураев? Отлично! Чем выше дерзкий задирает нос, тем больней его падение. Рэйден-сан!

— Я здесь, ваша светлость!

— Пусть ваш слуга будет поблизости. Если я потребую, вы получите от него точный перевод речей варваров.

В словах Кацунаги сквозил явный вызов министру Фудзиваре. «Бросить собачий кал перед драконом?!» Похоже, дракон с лёгкостью согласился бы на это, лишь бы досадить тигру.

— Да, — прибавил сёгун, обращаясь ко мне, — и вы тоже не отходите далеко. Рядом со мной мало людей, в чьей честности я могу не сомневаться. Когда находишь золотую монету, жаль её потерять.

Я пал ниц, благодаря за оказанную честь.

Глава пятая Лиса и ворон

1. «Вы и впрямь золотая монета!»

— Я Омура Досан из Киото! Прошу удостоить меня поединка!

Что отвечает Рикарду-доно, я не знаю. Надеюсь, сёгун не пошлёт меня к Мигеру выяснять это. Судя по тону варвара, его речь далека от вежливости.

— Начинайте! — велит сёгун.

Взмах веера.

Омура выхватывает меч. Меч Рикарду-доно обнажён, варвар держит оружие в вытянутой руке на уровне плеча. Остриём он целится в глаза противника. Я впервые вижу такую позу, когда плечо, кисть и остриё меча образуют прямую линию. По-моему, это адски неудобно. Ноги Рикарду-доно выпрямил и свёл вместе. Носок правой устремлён в сторону Омуры. Это больше похоже на танец актёра, исполняющего роль женщины, нежели на боевую изготовку самурая.

Нет, не впервые. Нет, это может быть удобно.

Да, я уже видел эту манеру боя.

Вечер, дождь, буря. Грязь перед рыбной лавкой торговца Акайо. Я в грязи. Банда Куро-бодзу. Хохот, насмешки. Мигеру с моими плетями. Ноги выпрямлены, задники сандалий упираются друг в друга. Правая рука поднята на уровень плеча. Рукоять длинной плети выставлена вперёд, кончик смотрит в лицо бандиту.

Я моргаю. Бандит превращается в Омуру Досана.

— Кацу! — ревёт Омура.

И атакует без подготовки.

Клинок Омуры рассекает воздух быстрее, чем я могу за ним уследить. Будь на месте варвара кто-то из самураев, он уже пал бы мёртвым. Но меч Рикарду-доно слишком длинный. К тому же варвар всё время двигается, не позволяя Омуре приблизиться на расстояние рубящего удара. Всё, что попадает под меч самурая, это сверкающая полоса стали.

Омура пытается обойти чужой меч.

Тщетно.

Всякий раз после того как клинки сталкиваются, остриё варварского оружия вновь смотрит в глаза Омуре. Имей меч лицо, он бы улыбался. У него есть причины для смеха. Я вижу, как сильно выщербилось лезвие клинка Омуры от резких столкновений с мечом Рикарду-доно.

«Сталь из Толедо. У этого прохвоста есть деньги на хорошее оружие. Меня можно избить, господин. Но от этого у вас не появятся богатые рудники…»

— Безумец! — слышу я.

Это Мигеру. Повинуясь моему приказу, он сидит на земле у левого края помоста. Согнулся в три погибели, чтобы даже верхушкой своего капюшона не оскорбить взор сёгуна.

— Безумец! — повторяет Мигеру.

Я знаю, о ком он говорит.