Рассказы ночной стражи

Вот и ворота. Стражники глянули на меня, отвернулись. Никто не захотел шутки шутить или задавать вопросы. Снег укрыл улицу Ироторидори, спрятал под белым плащом яркие крыши. Спешить было некуда, но я ускорял шаг. Лишь на подходе к воротам управы я заставил себя шагать, как подобает самураю, идущему на службу.

Ворота распахнулись. Навстречу вышел каонай в маске карпа.

— Господин, — начал было он. — Я…

— Убью!

— Простите, господин. Я виноват…

— Убью, негодяй!

Я бил его большой плетью, не разматывая. Рукоятью, по плечам. По спине. Куда попало. Арестуй меня сейчас стража, я с радостью признался бы в чём угодно, хоть в покушении на сёгуна, лишь бы мне дали врезать этому мерзавцу ещё разок.

— Ты живой! Живой!

— Да, господин. Простите…

Клубы пара таяли в морозном воздухе. Я сунул плеть за пояс. Я боялся заплакать на глазах у всех.

«Я научился правильно подставляться, — вспомнились мне слова Мигеру, произнесённые им по дороге в Эдо. — Ещё надо закричать, как от боли, на колени упасть, голову руками закрыть. Благородным господам нравится. Обычно они больше не бьют. Смеются, плюют и уходят».

Мне захотелось избить его во второй раз.

— Где ты пропадал?!

— Я…

— Зайди к писцам за жаровней. Потом иди в мой кабинет. Там расскажешь.

Он сделал всё, как было велено. Принёс жаровню, разжёг, рассказал. Я слушал и пустота уходила из меня, а тело утрачивало мёртвую твёрдость дерева.

Ну да, согрелся у жаровни, вот и оттаял.

— Ты уверен, что у него был меч?

— Уверен, господин. Стальной острый меч.

— Ты видел лицо убийцы? Смог бы его узнать?

— Нет, господин. Он скрыл лицо под тряпкой.

Мигеру засмеялся:

— Под тряпкой, да. Как презренный каонай.

3 «Где ваш слуга?»

— Жди меня здесь.

— Да, господин.

— Никуда не уходи!

— Я понял, господин.

Понял он! Вчера вечером мерзавец говорил то же самое.

— Маску не снимай.

— Да, господин.

Маска из меди. С утра мороз стоит. Было бы лицо, отморозил бы. Лица нет, только какая для холода разница?

— У тебя есть тряпка? Под маску подложить?

Мигеру встал на колени, прямо в снег:

— Благодарю за заботу, господин. В управе мне выдали матерчатую маску. Такую же, только из хлопка. Ещё в конце осени. Велели вклеить внутрь медной. Я так и сделал. Мне не холодно, господин. Вы слишком добры ко мне, я этого недостоин.

Я огляделся. Белый день на дворе. В прямом смысле белый, аж в глазах блестит! Люди кругом. Не так чтоб много, но есть люди, есть. Никто Мигеру на глазах у прохожих не тронет. По крайней мере, мечом рубить не станет. А если палкой разок огреет, так ему это только на пользу.

Сын сенсея ждал у ворот усадьбы.

— Прошу простить меня за задержку, Цуиёши-сан.

— Мой отец ждёт вас, Рэйден-сан. Он дал согласие на встречу.

Судя по мрачному виду Цуиёши, согласие отца далось ему дорогой ценой. Но Ясухиро-младший чувствовал себя в долгу передо мной, и это было меньшее, что он мог для меня сделать.

Красться задами не пришлось. Привратник открыл нам главные ворота и склонился в поклоне. Не задерживаясь, мы прошли в дом. Прежде чем мы разулись, служанка обмахнула метёлкой из перьев нашу обувь, после чего слуга-мужчина принял у меня плети и ватный хаори: в доме было тепло. Цуиёши провёл меня в знакомую комнату — ту, где хранились фамильные ценности семьи Ясухиро: доспех и мечи.

Сенсей сидел возле чайного столика.

— Извините за беспокойство, Кэзуо-сан.

— Не стоит извинений, Рэйден-сан, — он прекрасно понял, что к нему пришёл не ученик, а дознаватель. — Я рад принять вас в своём доме.

Самый пристальный наблюдатель не обнаружил бы радости ни на лице, ни в голосе сенсея. Ясухиро-старший был хмур, тёмен лицом. Волосы, обычно уложенные в старомодную причёску сакаяки, сегодня растрепались как у бродячего ронина. Под красными от бессонницы глазами наливались синевой неприятного вида мешки. Впору заподозрить, что сенсей пил всю ночь, но запаха саке я не уловил.

— Я не отниму у вас много времени.

— Я никуда не тороплюсь. Садитесь, выпейте чаю.

Цуиёши счёл за благо оставить нас вдвоём. Мы сделали вид, что не заметили его исчезновения.

— Благодарю за оказанную честь, Кэзуо-сан. Не хотелось бы вас обременять…

— Вы нисколько меня не обремените.

Опустившись на подушку, я смотрел, как Ясухиро наливает мне чай. Когда-то я и мечтать о таком не мог. Изгиб руки, пар из чашки, журчание струи — всё как минувшим летом, когда сенсей наливал чай моему отцу во время беседы. А всё равно по-другому. Тогда это было ожившей картиной. А сейчас просто пьём чай.

Настроение, да. Скверное настроение. Не с таким идут по «пути чая»[13], уединяясь с гостем в чайном домике. Взяв предложенную чашку, я сделал глоток и с поклоном вернул на место.

— Полагаю, ваш визит связан с делами службы.

Спасибо Ясухиро, он не стал разводить долгие разговоры.

— Вы совершенно правы, уважаемый Кэзуо-сан. Я восхищён вашей проницательностью.

— Чем я могу помочь службе Карпа-и-Дракона?

— Мы нуждаемся в вашей консультации.

— Консультации?

Мне показалось, или лицо сенсея чуточку прояснилось?