Рассказы о Бааль-Шем-Тове

В бытность мою в Шклове обретался я под покровительством великого учителя и известного городского благодетеля реб Шмуэля Райзеса и из уст святого этого человека слышал сей рассказ, который и передаю теми же словами. Был он в дороге со Старым Ребе* (господином и учителем нашим рабби Шнеуром-Залманом из Ляд[61]), да упокоится его душа в раю, и прибыли они в святую общину Могилева-Турецкого[62], и приняли там адмора с великим почетом, оказав ему честь произнести публичную проповедь, и он проповедал в большом бейт мидраше, приводя сложнейшие толкования явной и скрытой Торы, укоряя [нетвердых в вере] укорами страшными, и было там великое собрание святого народа, люди величайших достоинств. По окончании проповеди услышал адмор разговор двух людей, а они были из самых достойных, и один сказал другому: «Этот раввин – истинный гаон, в явном и в скрытом». И ответил ему собеседник его: «Вот, этот раввин – истинный гаон, но первый, кто указал новый путь, и это ведь Бешт, был совсем простой человек, и вовсе не было у него познаний в явном». Адмор же обладал поразительным слухом и все это услышал, стоя у ковчега, тогда как они стояли в дверях бейт мидраша. И сказал он им так: «Братья мои, не говорите такого, упаси Господь, не говорите, что Божий человек Бешт был, не дай Бог, простым человеком и что не было у него познаний в явном; сие высказывание не более сообразно, чем если сказать, что в море нет ни малейшей влаги. Вот ведь известно всем, что святой наш учитель рабби Дов-Бер из Межерича был славен как истинный гаон, а я своими ушами не раз слышал из святых его уст, что Бешт был на голову выше его в явном и поражал остротой ума и знанием, как один из танаев*, и еще говорил, что проникновение его в глубину при изучении явной Торы по сути своей подобно было озарениям Абайе[63]». И сказал: «Если угодно вам, выслушайте поразительное толкование, которое разъяснил мне святой наш учитель так, как слышал это от Бешта из святых его уст». И сказал достойным этим [людям]: «Внимайте проникновенно, ибо [толкование] это глубоко весьма». И стал разъяснять им запутанный диспут из трактата Бава кама (15а) в связи с ѓалахой* «пальга назка мамона». И продолжал разъяснение около трех с половиной часов. И сказал великий рабби Пинхас так: «Половину разъяснения я понял и уложил у себя в голове, и такого глубокого проникновения, какое я слышал на этот раз, не слышал я с тех пор, как стал человеком, и не видел и в старых книгах. Ибо тонкость разъяснения темы почти достигла ее духовной сущности, знание же вопроса было поразительным, ибо толкование сочетало в себе [выдержки] из шести разделов Мишны*, Вавилонского и Иерусалимского Талмудов*, из Сифры и Сифрей[64] и т. п., из всех книг, что есть в мире. Вторую же половину разум мой не мог воспринять, и я слушал лишь вполуха. По окончании же проповеди все достойные люди весьма были поражены и говорили: “Спор Абайе и Рабы мы видели здесь”». И сказал Старый Ребе: «Это проникновение, по сути, скорее под стать как раз Абайе, нежели Рабе, ибо понимание того было иным». И сказал адмор, да пребудет его душа в раю: «Да убережет вас Господь от того, чтобы, не дай Бог, обсуждать Князя Торы явно или скрыто».