Рассказы о Чапаеве

За окном послышались лошадиный топот и громкий говор. Мальчик вздрогнул. Заглянул в окно и тут же отбежал в тёмный угол, к печке.

В сенную дверь застучали. Мать тревожно подняла голову, спросила:

- Стёпанька, кто там?

- Беляки! - прошептал Стёпка.

Затрещала дверь в сенях. На пол грохнулось что-то тяжёлое, и хриплый голос грубо выругался.

В избу ворвались солдаты. Впереди грузно топал толстый краснолицый вахмистр с плёткой в руке. Споткнувшись о табуретку, он закричал:

- Открыть окна!

Юркий форсистый парень в малиновых галифе бросился к окну и сорвал дерюгу. В избе посветлело.

- Разыскать красную ведьму! - скомандовал вахмистр, покачиваясь на коротких ногах и размахивая плёткой.

Стёпка залез под печку. Чужие, страшные люди стащили мать на пол. Вахмистр ударил её, и она тихо, испуганно ахнула.

Больше Стёпка ничего не видел. Уткнувшись лицом в корзину с углями, он затрясся, беззвучно заплакал, кусая себе руки...

Солдаты облазили все углы, переломали табуретки, истоптали ногами старый, подтекавший самовар и с руганью и смехом удалились во двор.

...Приподняв голову, Стёпка прислушался. В избе никого не было. Стёпка осторожно вылез из-под печки и зажмурил глаза. Из сеней полз густой едучий дым, проворные языки огня жадно лизали косяки двери.

Распахнув створки окна, он прыгнул в прохладную, сырую темноту вечера. Кумачовое пламя начинающегося пожара осветило двор. В воротах сарая, отпугивающих своим чёрным зловещим зевом, раскачивался, не касаясь ногами земли, человек.

Шагнув к сараю, Стёпка пронзительно вскрикнул. Оцепенев от ужаса, он недолго смотрел на мать, на её босые, в кровоподтёках ноги, потом бросился бежать, не оглядываясь, к околице.

Он спал у придорожного бугорка в жнивье. По дороге шёл старик и шепеляво распевал молитвы. Стёпка проснулся.

- Да тут, кажись, человек? - молвил старик, останавливаясь около Стёпки.

Он приложил к глазам руку козырьком и пристально посмотрел на оборванного мальчишку.

- Ты тут чего делаешь, внучек? Ась?

- Ничего не делаю... так просто, - сдерживая слёзы, ответил Стёпка и отвернулся, с тоской поглядев на голубоватую, затянутую дымкой даль.

- Не слышу! - Старик стукнул о землю палкой. - Устал, сил нет. Смертынька, видно, по пятам за мной шастает.

Сняв с плеча суму, кряхтя, нищий опустился на пыльный, побуревший подорожник.

- Подсаживайся, внучек, закусим чем бог послал.

Стёпке очень хотелось есть. Увидев в руках старика горбушку чёрного хлеба, он опустил голову, проглотил слюну.

- Ешь вот, на! У тебя что, мать с отцом живы?

Стёпка торопливо жевал хлеб, не слушая нищего.

Старик, должно быть, понял, насколько голоден мальчик, и подал ему ещё ломоть.

Когда Стёпка наелся, старик спросил:

- В селе подают, касатик, милостыню-то? Ась?

- Не знаю Беляки там, грабят всех...

- И много их?

- Мно-ого! - глухо промолвил Стёпка. - Маманьку... мать мою повесили...

Он вытер мокрые от слёз глаза, но не сдержался и безутешно зарыдал.

- И что это они, господи помилуй, лютуют? Чисто звери! - сказал старик.

- Папанька мой - он красным был... - давясь и всхлипывая, выговорил мальчик. - Так они за это...

- Ах, звери этакие!.. Ты теперь что ж, один? Сирота? Ась?

Стёпка заплакал ещё громче, размазывая кулаком слёзы по грязному лицу.

- А ты перестань, касатик, перестань... Хочешь, пойдём со мной. Двоим не скучно. - Старик положил в суму недоеденную корочку и перекрестился. Старый да малый, кто нас тронет?

- Я ничего...

- Пойдёшь, значит?

- Пойду, - еле слышно прошептал Стёпка. - Только в наше село не пойдём. Там меня знают.

- Оно там видно будет, - сказал нищий уклончиво и стал подниматься.

У околицы их остановил патруль.

- Пропустите, любезные, милостыню господню собираем, - запричитал старик, опираясь на Стёпкину руку.

- Пропустить, что ли? - спросил рыжеусый солдат своего товарища.

- Пусти. Чёрт с ними! - махнул тот рукой.

Стёпку в село нищий с собой не взял, он оставил его в заброшенной бане позади огородов.

- Карауль собранный хлебушко и никуда не уходи, - строго наказал старик.

Вернулся он скоро и сказал, что в этом селе подают плохо, надо идти дальше.

На другую ночь легли спать в поле, в шалаше пастуха. Ласково гладя Стёпку по вихрастой голове, старик спросил:

- А если я помру, куда ты, сирота, пойдёшь, как жить-то будешь? Ась?

Мальчик подумал, подумал и прошептал что-то неразборчиво.

- Куда, говоришь, куда? - переспросил старик.

- К Чапаеву пойду! - горячо шепнул ему на ухо Стёпка.

Старик вздохнул:

- Все бедные люди идут к Чапаеву, которым невтерпёж приходится от супостатов... А теперь спи себе, касатик, спи.

Когда Стёпка проснулся поутру, старика в шалаше уже не было. Мальчик побежал в незнакомое село, обошёл все переулки, но нищего и там не нашёл.

Тонкими косыми нитями хлестал землю осенний дождь. Навес над крыльцом штаба протекал, и дневальный ёжился от обжигающе холодных капель, попадавших ему за ворот шинели.

К крыльцу подошёл Стёпка.

- Куда? - Дневальный загородил дверь.

Шлёпая босыми ногами по мокрым, грязным ступенькам, мальчик всё же взобрался на крыльцо и только тогда остановился:

- Пусти.

- Кого тебе надо?

- К Чапаеву я, - солидно пробасил Стёпка.