Рассказы о Чапаеве

- Ишь чего вздумал! - Дневальный шагнул вперёд. - Уходи с крыльца, нет Чапаева.

Стёпка обиженно взглянул на чапаевца:

- Тебе жалко, да?

- Уходи. Говорят, нет Чапаева!

- А я говорю: пусти, тут Чапаев!

Но дневальный уже не смотрел на мальчика. К штабу подкатил забрызганный грязью автомобиль. Из кабины проворно вышел человек в бурке и папахе. Стёпка глянул на него и присел: "Чапаев!" Почему военный в бурке должен быть Чапаевым, он и сам не понимал как следует. Хотел было подойти к нему, но испугался.

- Товарищ Чапаев, - заговорил дневальный, - мальчишка чей-то пришёл и тебя спрашивает. Я говорю: нет Чапаева, а он одно своё лезет.

Василий Иванович остановился перед Стёпкой, строго оглядел его с ног до головы.

- Рассказывай, какое дело до меня имеешь? - серьёзно, точно равному, сказал он.

- По делу пришёл, - тоже серьёзным тоном начал мальчик, стараясь казаться взрослым. - В отряд записаться к тебе пришёл.

- В отряд? - Брови у Чапаева поползли вверх. - А что ты делать будешь в отряде?

- Разведчиком буду.

- Ловко!.. А почему из дому убежал?

- У меня нет дому... Папанька у красных служил, его в Самаре беляки убили, а мамку повесили. Один теперь я.

- Откуда? Звать как?

- Из Таволжанки. Степан я, Михайлы Лисухина сын.

- А лет сколько?

- Четырнадцатый с масленицы пошёл.

Из штаба вышел вихрастый весёлый парень.

- Приехал, Василий Иваныч? - спросил он дружески.

- Приехал, Петька, - так же просто ответил Чапаев.

- А с кем это ты говоришь?.. Никак, Стёпка? - Парень подбежал к мальчику, схватил его за руки.

Стёпке почудилось, что он где-то слышал этот голос, но где, припомнить никак не мог.

- А старика нищего... помнишь?

- Помню...

- Так это я и был! - Вихрастый парень засмеялся и обнял Стёпку. После моей разведки мы их крепко пощипали... Василь Иваныч, я этого мальчонку на квартиру отведу. Можно?

- А ты зачем мне тогда не сказал, что ты от Чапаева? Я бы с тобой ушёл, - с тихим укором сказал мальчик Петьке.

- Нельзя было, парень. Дело-то было такое серьёзное.

* * *

Мигушка слабым, дрожащим огоньком еле освещала середину избы. В углах, тонущих в полумраке, шуршали тараканы.

На разостланных по земляному полу шинелях спали вповалку чапаевцы. У жарко натопленного подтопка около пулеметчика коммуниста Зимина сгрудилось несколько бойцов. Пулемётчик рассказывал сказку:

- Идёт плотник с барином в лес, брёвна, одним словом, выбирать. Да-а... Пришли в лес. Ходит плотник по лесу, обухом по деревьям постукивает да ухо к стволу прикладывает... Вот так, значит...

Зимин показал, как делал плотник. Стёпка привалился к плечу пулемётчика, вытянул ноги.

- "Ты что делаешь, мужик, чего слушаешь?" - спрашивает барин плотника. "А вот обойми дерево, приложи ухо, и ты услышишь", - ответил плотник. "Да моих рук не хватит, не могу я", - сказал барин. "Это не беда! Давай я тебя привяжу, ты и услышишь". Ну, барин, одним словом, согласился. Да-а... - Зимин достал из кармана вышитый бисером кисет и принялся свёртывать цигарку. - Привязал плотник барина к дереву, взял вожжи и Давай его охаживать. Лупит, а сам приговаривает: "Слушай, слушай, волчий сын, что тебе дерево говорит! А говорит оно: не обижай мастерового человека!"

Взрыв смеха прокатился по избе. Проснулся кашевар, выругал полуночников и повернулся на другой бок, прикрыв полой шинели голову.

Стёпка вскочил на колени и широко раскрытыми глазами уставился в белые от мороза окна.

- Стреляют! - прошептал он.

В насторожённой тишине звякнула калитка.

- Белые! - кричал кто-то в сенях, не находя впотьмах дверной скобы.

Поднялась сумятица.

- Спокойно, товарищи! - негромко сказал Зимин. - Будем биться!

Чапаевцы выбегали на улицу, ложились у заборов и отстреливались. Зимин и Стёпка выкатили на дорогу пулемёт. Стёпка подавал ленты, пулемётчик строчил по неприятелю. Кто-то ускакал задами в соседнее село, где стоял кавалерийский полк.

- Продержимся как-нибудь, а тут свои подоспеют, - подбадривал Зимин, вставляя в пулемёт новую ленту.

- Продержимся, - соглашался Стёпка, старательно вглядываясь в сторону противника.

Неожиданно Зимин отшатнулся назад и, запрокинув голову, повалился на землю. Стёпка нагнулся над ним.

Пулемётчик был мёртв.

- Ур-ра! - раздались пьяные голоса.

По занесённой снежными сугробами улице скакали белоказаки. В неестественно ярком лунном свете отчётливо вырисовывались и летевшие словно по воздуху кони, и фигуры всадников. Устрашающе сверкали тонкие полоски сабель.

Всё ближе, ближе неприятельская конница.

Отступая, чапаевцы побежали по переулкам посёлка.

Стёпка припал к пулемёту и нажал гашетку.

Всадник, скакавший прямо на Стёпку, внезапно вздыбил лошадь и тут же рухнул вместе с нею на дорогу.

А вслед за ним другой белоказак вылетел из седла, сражённый пулей, и обезумевшее животное метнулось в сторону, волоча за собой по снегу безжизненное тело.

Падали люди, падали кони. Круто повёртывая лошадей, белоказаки отхлынули назад. А Стёпку охватила такая ненависть к ним, что мальчик, до боли стиснув зубы, стрелял до тех пор, пока не опустошил всю ленту. Пошарив рукой в пустом ящике, он прислушался.