Рассказы о фотографах и фотографиях

Находится он в Музее-архиве Д. И. Менделеева, в его рабочем кабинете, на том самом месте, где располагался и при жизни ученого. На большой, чуть ли не метровой длины, фотографии, окантованной в строгую раму из красного дерева, изображена группа представительных мужчин в темных официальных одеждах. Фотограф тщательно расположил снимавшихся, но сделал это так мастерски, что создается впечатление, будто люди эти лишь на мгновение прервали оживленный разговор, чтобы, как только кончится съемка, вновь вернуться к нему. В центре, во втором ряду, несколько картинно облокотившись на кресло, стоит сам Дмитрий Иванович. Снимок этот, хотя и напоминает многие многофигурные композиции тех лет, отличается от них мастерством исполнения, высокой изобразительной культурой фотографа. Кто же он, этот фотограф? Кого усадил перед своим аппаратом? И по какому поводу сделан этот снимок? Вот вопросы, которые я задавал себе, рассматривая его.

Ответ на один из этих вопросов отыскался довольно легко – в описании изобразительных материалов музея обнаружилась аннотация к снимку, сделанная дочерью ученого, Марией Дмитриевной Менделеевой, из которой становилось ясно, что фотограф запечатлел ученый совет Петербургского университета. Среди снимавшихся были биолог А. Н. Бекетов, физиолог И. М. Сеченов, минералог А. А. Иностранцев, физики О. Д. Хвольсон и Ф. Ф. Петрушевский, химик А. М. Бутлеров и многие другие русские ученые. Это открытие лишь сильнее заинтриговало меня: что же заставило всех этих людей сняться вместе, ведь ни до, ни после этого снимка подобной акции не предпринималось учеными университета. Заинтересовала меня и чисто техническая сторона дела – «технология» изготовления фотографии. Уж очень много было в ней непонятного: например, откуда падал свет на снимавшихся, если они сидели на фоне окон? Как удалось фотографу при той несовершенной технике включить в кадр столь много разных лиц? Неясно было и некоторое, незаметное для непосвященного несоответствие в масштабах фигур нескольких снимавшихся. Ну а кроме того, очень важно было определить автора снимка. Может быть, личность фотографа поможет прояснить ситуацию?

Подбирая материалы, рассказывающие о роли Д. И. Менделеева в развитии отечественной светописи, я натолкнулся на несколько писем, написанных ученому известным русским фотографом, пионером отечественной светописи Сергеем Львовичем Левицким. В одном из них шла речь о съемке по просьбе Д. И. Менделеева «группы профессоров университета». Там же оговаривался ряд деталей, из которых явно следовало, что автором снимка является именно С. Л. Левицкий.

Кто же такой Сергей Львович Левицкий и почему к нему обратились с просьбой сделать эту фотографию? Родился он в Москве в 1819 году. После окончания Московского университета поступил на службу в Министерство внутренних дел, но работа чиновника не привлекала его. В начале 40-х годов, как только в Россию дошли сведения об изобретении фотографии, Левицкий становится одним из ее поклонников. Этому весьма способствовало одно случайное обстоятельство. В 1843 году на Кавказ была отправлена правительственная комиссия для изучения состава и лечебных свойств минеральных вод. В составе экспедиции было много иностранцев. Левицкому, знавшему несколько языков, предложили принять в ней участие. Молодой чиновник, захватив свой фотоаппарат и несколько дюжин пластинок, посеребренных гальваническим способом, отправился на Кавказ.

В составе комиссии находился ученый Ю. Ф. Фрицше, которому предстояло делать анализы вод. Химик по образованию, он по заданию Российской академии наук в 1839 году был откомандирован в Европу для подробного изучения только что появившейся фотографии. Спустя некоторое время им был представлен обстоятельный доклад о возможностях нового изобретения, проиллюстрированный собственными гелиограммами. В лице Фрицше Левицкий нашел не только единомышленника, но и знающего учителя. Под его руководством, воспользовавшись отличным объективом, который Фрицше приобрел в Париже, Левицкий сделал несколько удачных снимков окрестностей Пятигорска, Кисловодска, гор Машук и Бештау. Судьба этих дагеротипов неясна. Известно только, что некоторые из них попали во Францию к известному парижскому оптику Шевалье, сделавшему объектив, которым пользовался начинающий фотограф.

Пейзажи русского путешественника восхитили Шевалье, и, кроме того, они были великолепной рекламой достоинств изготавливаемой им оптики. Два лучших дагеротипа он выставляет в своей витрине на Парижской выставке и совершенно неожиданно получает золотую медаль не за свои оптические приборы, а за… дагеротипы Левицкого. Это была, как считают историки, первая золотая медаль, полученная за фотоработы. Имя русского фотографа становится известным в Париже.