Рассказы о любви

Чем дольше мы молчали и чем дольше выражали неравнодушие к прекрасному видению, тем настойчивее каждый из нас стал раздумывать о том, как это обременительно — зависеть от кого-то в поездке. И хотя мы оговорили полную свободу во время путешествия и условие, что каждый без всяких извинений может предаваться своим желаниям и настроениям, однако теперь казалось бесспорным, что мы ощущаем принуждение и ограничение. Каждый из нас, если бы мы ехали поодиночке, выбросил бы свою длинную сигару в окно, подкрутил усики и пересел бы подышать более чистым воздухом в отделении для некурящих. Но ни один из нас этого не сделал, и ни один не признался другому в таком желании, каждый был в душе раздосадован и сердился на другого, что он тут сидел и мешал ему. Ситуация становилась невыносимой, и так как я был настроен миролюбиво, я вновь раскурил потухшую сигару и сказал, притворно зевая:

— А знаешь, я, пожалуй, сойду в Комо. От бесконечной тряски в поезде можно и с ума сойти.

Он приветливо улыбнулся:

— Ты находишь? Я, по правде говоря, еще свеженький как огурчик, вот только иворне сделало меня немного ватным, это всегда одна и та же история с этими западно-швейцарскими винами: пьешь их как воду, а они ударяют в голову. Но ты не стесняйся! Мы определенно встретимся потом в Милане.

— Да, конечно. Здорово, что можно будет опять сходить в пинакотеку Брера, а вечером — в «Ла Скала»; у меня снова появилось желание послушать любимца публики Верди.

Мы неожиданно заговорили как прежде, и Отмар был в таком отличном настроении, что я уже раскаивался в своем решении и втайне даже подумал, что хотя я и сойду в Комо, но только чтобы перейти в другой вагон и поехать дальше. Это ведь никого не касалось, да и вообще…

Мы проехали Лугано и границу тоже и въехали в Комо; старое насиженное место лениво грелось в закатных лучах, с горы Брунате ухмылялись разудалые рекламные щиты вина. Я попрощался с Отмаром за руку и взял свой рюкзак.

С таможенной станции мы сидели уже в итальянских вагонах, стеклянная дверь исчезла, и прекрасная немочка с севера вместе с ней, но мы знали, что она в поезде. Но когда я вышел и в нерешительности споткнулся о рельсы, вдруг увидел дядю, красотку и бодро шагающего стажера, нагруженного багажом, — на плохом итальянском он звал носильщика. Я сразу же предложил им свою помощь, нашелся носильщик, а потом и дрожки, и они все трое отъехали в город, где я надеялся их найти, поскольку запомнил название гостиницы.

Паровоз засвистел, поезд покинул станцию, и я помахал вслед, но не увидел в окне своего друга. Ну, так ему и надо. Я весело зашагал в Комо, снял комнату, умылся и сел с вермутом в кафе с видом на площадь. Больших приключений я себе не обещал, но считал для себя желательным увидеть где-нибудь сегодня вечером ту небольшую компанию из поезда. Те двое были действительно парой молодоженов, как я понял это на станции, наблюдая за ними, и мой интерес к супруге будущего прокурора приобрел с того момента исключительно эстетический характер. И в самом деле, она была прехорошенькой, просто чертовски хороша.

…После ужина я отправился гулять, переодевшись и тщательно побрившись. Без всякой спешки я шел по дороге к гостинице немцев, с желтой гвоздикой в петлице и первой итальянской сигарой в зубах.

Ресторанный зал был пуст, все гости сидели или гуляли в саду за гостиницей, где еще стояли не убранные на ночь большие зонты от солнца в красно-белую полоску. На небольшой террасе у озера застыли юноши с удочками, за некоторыми столиками кто-то пил кофе. Красотка вместе с супругом и дядей прогуливалась по саду, она, очевидно, впервые приехала на юг, поскольку с детским удивлением щупала кожаные листья камелий.

А позади нее я увидел с не меньшим удивлением и моего друга Отмара, прогуливавшегося медленным шагом. Я тут же отошел и спросил про него у портье: да, этот господин живет здесь, в этой гостинице. Значит, он тайком сошел вслед за мной с поезда. Я почувствовал себя обманутым.

Но ситуация показалась мне больше комичной, чем напряженной; мои восторги как-то сразу увяли. Нельзя связывать свои надежды с молодой дамой, совершающей свадебное путешествие. Я предоставил Отмару поле деятельности и исчез, прежде чем он меня заметит. С улицы я еще раз увидел его сквозь решетку сада, как он прошел мимо иностранцев, стрельнув глазами на юную даму. И ее лицо я тоже увидел еще раз на миг, однако моя влюбленность уже пропала, прекрасные черты утратили свою прелесть и показались мне пустыми и непривлекательными.

На следующее утро, когда я садился в ранний утренний поезд, следующий в Милан, Отмар тоже был тут как тут. Он принял из рук портье саквояж и поднялся за мной в вагон как ни в чем не бывало.

— Доброе утро, — совершенно буднично сказал он.

— Доброе утро, — ответил я. — Ты уже видел? Сегодня в «Ла Скала» дают «Аиду».

— Да, я знаю. Отлично!

Поезд тронулся, и городок остался позади.

— Между прочим, — начал я разговор, — в этой красотке, жене стажера, есть что-то кукольное. Я в итоге разочарован. Она, собственно, не настолько и красива. Просто хорошенькая.