Рассказы о любви

Я ломал над этим голову, бегал по лесу кругами, перебирал в уме тысячи нелепых догадок, становился от этого неуверенным в себе и своем поведении по отношению к ней и все больше запутывался в злосчастных сомнениях и тревогах, что походило на насмешку над моей философией счастья. Тем временем прошло уже больше половины моих каникул, и я начал считать дни, глядя вслед каждому, проведенному без пользы и успеха, с завистью и отчаянием, словно любой из них был бесконечно важен и неповторим.

И вот наступил день, когда я облегченно вздохнул и с испугом подумал, что всего добился и стоял в одном мгновении от открытых врат сада счастья. Я проходил мимо мастерской и увидел, что Елена стоит в палисаднике среди высоких кустов георгин. Я вошел, поприветствовал ее и помог сделать подпорку к повалившемуся кусту и подвязать стебли цветка. Это заняло не больше четверти часа, пока я находился в палисаднике. Мой приход застиг ее врасплох, она смутилась и оробела больше обычного, и в ее пугливости было что-то такое, что давало мне право расценить это как особый знак. Она любит меня, я чувствовал это всеми фибрами души, что сразу придало мне уверенность, я радовался, смотрел на рослую статную девушку нежно, почти с жалостью, хотел пощадить ее скованность, делал вид, что ничего не замечаю, и сам себе показался героем, когда через некоторое время протянул ей руку и ушел, даже не оглянувшись. Она любит меня, я это почувствовал всем сердцем, и завтра все будет хорошо.

На следующий день опять стояла дивная погода. За своими тревогами и заботами я почти забыл про прекрасное время года и бегал, ничего не видя. Сегодня лес опять был полон дрожащего света, ручей казался то темным, то черным, а то серебряным, даль светлой и ласковой, на полевых дорожках смеялись красные и синие юбки крестьянских женщин. Я был благоговейно весел, не согнал ни одной бабочки. На краю верхнего леса, после быстрого подъема, от которого мне стало жарко, я лег, окинул взором плодоносные дали до самой запруды, подставил лицо солнцу и был необычайно доволен прекрасным миром и самим собой.

Было очень кстати, что я в полную силу насладился этим днем, размечтался и даже запел. Вечером я выпил в саду кабачка «У Адлера» полуштоф лучшего красного вина.

Когда я через день появился у мраморщиков, там все было без изменений — в старом сдержанном стиле. При виде гостиной залы, мебели и спокойно-серьезной Елены моя уверенность победителя улетучилась. Я сидел, как бедный путник на крыльце, и ушел потом ни с чем, повизгивая как побитый пес. Ничего не произошло. Елена, правда, вела себя очень приветливо. Но от вчерашнего чувства не было и следа.

С этого дня дело начало принимать для меня серьезный оборот. Я понял, что раньше времени предвидел и смаковал свое счастье.

Любовная тоска разъедала мне душу словно ненасытный голод, я лишился сна и душевного равновесия. Мир вокруг меня рухнул, и я остался один в своем одиночестве и мертвой тишине, в которой я ничего не слышал, кроме тихого писка и громких воплей моей любви. Я видел в своих мечтах, как высокая красивая серьезная девушка приходит и кладет мне на грудь голову; теперь я протягивал в пустоту, плача и проклиная все вокруг, руки и бродил днем и ночью вокруг мраморной мастерской, не решаясь больше приблизиться к ней.

Не помогало даже, что я без возражений выслушивал от управляющего Беккера насмешливые проповеди — лишенные надежды и эмоций. Не помогало и то, что я часами бегал под палящим солнцем по полям и ложился в холодный горный ручей, оставаясь там, пока не начинали стучать зубы. Не помогло и то, что я в субботу вечером принял участие в деревенской потасовке и заработал в изобилии синяки и шишки.

А время неудержимо утекало, как вода. Оставалось две недели — и конец каникулам. Еще двенадцать дней! Десять! Два раза ходил я за это время к мраморщикам. В первый раз повидал только отца, прошел с ним к резчикам и тупо смотрел, как крепили новый блок перед распилкой. Господин Лампарт отправился на склад за недостающим инструментом и долго не возвращался, и я поспешно ушел, дав себе слово больше сюда не приходить.

Тем не менее через два дня я опять стоял на том же месте. Елена встретила меня как всегда, и я не мог оторвать от нее глаз. В своем возбужденном и беспокойном состоянии я бездумно сыпал бесчисленными анекдотами, шутками и смешными словечками, что явно раздражало ее.

— Почему вы сегодня сами не свой? — спросила она наконец и подняла на меня прекрасные глаза, отчего у меня бешено забилось сердце.

— То есть как? — спросил я, и черт меня дернул при этом засмеяться.