Рассказы о собаках [из сборника «Море. Тундра. Собаки»]

Вот и морской вокзал. Изящные такси и трехколесные велорикши рядами стоят в ожидании пассажиров. Вешка поднимается к входным дверям.

Роман услышал лай собаки. Сначала он подумал, что это ему показалось. Слишком много он сегодня думал о Вешке. Но лай повторился, и Роман пошел к дверям. Вешка не сразу узнала моряка, но запах морского ветра, волнующий запах родины…

Вешка радостно прыгнула на грудь, стараясь лизнуть в лицо. Роман все гладил и гладил собаку, обнимая ее за шею. Это было родное существо в чужом далеком городе. Вдруг Вешка отскочила, что-то вспомнив. Она пристально и виновато посмотрела в глаза Роману и визгливо-зовуще тявкнула. Она звала.

Роман сначала ничего не понял. Одичала, что ли? А когда догадался, Вешки уже не было. Тогда он побежал вслед, перебежал дорогу, остановился и стал звать:

— Вешка! Вешка!

Прохожие оглядывались на русского моряка, недоуменно пожимали плечами, а он, не обращая ни на кого внимания, все звал и звал собаку.

Вешка бежала к своему логову, а прибежав, остановилась, пораженная увиденным: на месте полуразрушенной фанзы полз бульдозер. Не было входа в ее логово, ничего не было на ровной, приглаженной трактором площадке. Вешка припала к земле, нюхала взрыхленную землю и копала. Кровь сочилась из пораненных лап, но собака рыла и рыла неподатливую горячую землю тропиков. Тракторист швырнул в обезумевшую от горя собаку камнем. Вешка отбежала и, задрав голову, завыла. Закатное солнце кровавым пламенем потухало в глазах собаки.

Бич

Наш траулер ставили в ремонт, чтобы подлатать корпус, перебрать двигатель и подкрасить, словом, залечить травмы, нанесенные штормами и временем.

Когда легли на кнехты швартовые концы и на причал завода спустили массивный трап, на палубу вбежал пес. Обыкновенный барбос, грязно-белой масти, большой и независимый. На его тупой морде сияли внимательные хитрые глаза. Одно ухо вонзилось в небо, а другое смотрело вниз. Он показался мне комичным, несерьезным бродячим шалопаем, каких немало рыскает по помойкам в поисках пищи. Пес старательно обнюхал каждого члена команды и, доброжелательно виляя крючковатым хвостом, разрешил погладить себя. И тогда я понял, что он флотский. Во-первых, он проявил удивительную осведомленность в расположении надстройки и трапов судна, во-вторых, продемонстрировал хозяйскую невозмутимость, смелость и общительность.

Я быстренько сбегал на камбуз, тщательно потралил по дну судового котла (благо, что кок отсутствовал) и не с пустыми руками вернулся на палубу. Так было положено начало нашей дружбе.

Сыто облизнувшись, пес уселся возле трапа и начал рычать на прохожих, тех, что шли по берегу. Порой он повышал голос до грозного лая.

«Пустобрех», — подумалось мне, тем более что я заметил, как пес своими хитрыми глазами поглядывал на меня. Мол, видишь, служу — выслуживаюсь…

Но уже на следующий день я убедился, что пес точно знает своих. Уму непостижимо, как он сразу понял, кто есть кто. Он узнавал нас в любом месте, в любой одежде: и в робе, и в парадном.

Стоял солнечный, но морозный январский день. Вахта моя длилась уже три часа, я устал свечкой торчать у трапа, замерз и решил погреться.

— Ну что, коллега, — кивнул я псу, — посиди один, а я пойду погреюсь. У тебя, брат, вон какая густая собачья доха, а у меня на рыбьем меху. Впрочем, есть тулуп, но форс мороза не боится.

Пес понимающе вильнул хвостом, и я, откланявшись, втиснулся в узкий проход между каютами.

Не прошло и пяти минут, как на палубе раздался грозный заливистый лай. Так лает деревенский пес при виде настоящих грабителей.

«Кого там несет?» — подумал я и с недокуренной сигаретой вывалился наружу.

Пес, ощетинившись, упирался всеми четырьмя лапами в палубу, а на трапе перед ним стояли двое: прораб завода и незнакомец.

— А вы к кому? — спросил я у незнакомца.

— Это новый мастер, — представил его прораб. — Пусть пройдет, ознакомится, — сказал и шагнул вперед, не обращая внимания на собаку.

Но лишь только шевельнулся мастер, пес просто озверел. Я едва удерживал его на месте. Мастер проходил бочком, с оглядкой, заметно побаиваясь.

— Что это он на меня? — изображая улыбку, спросил мастер.

Я не упустил случая съязвить:

— Он привык к запаху моря, а от вас пахнет духами.

Когда они ушли, я похвалил песика:

— Ну молодец, молодец! Не каждый осмелится начальство облаять, молодец! Давай-ка будем тебя звать Трезор.

Но выяснилось, что этого пса зовут Бич. Мало того, он знаком всему громадному коллективу ремонтного завода. Это было для меня открытием.

Началось с малого.

Однажды электрик завода, взбираясь по трапу, крикнул:

— О, Бич! Привет! Ты уже здесь? Значит, судно стало надолго.

Пес беспрепятственно пропустил его, как и в последующие дни не тявкнул ни на одного работягу-ремонтника.

Меня заинтересовали слова электрика, и я спросил:

— Что значит «судно стало надолго», и почему это должен знать пес? Через неделю мы должны выскочить из ремонта.

Электрик посмотрел на меня, простофилю: