Рассказы о театре

Тем временем Григур с замечательным балетмейстером Святославом Кузнецовым, обозванным в афише режиссером по сцендвижению, хормейстером и музыкальным руководителем, лепил «Клопа». Выборгские артисты дневали и ночевали на Рубинштейна. Репетиции начинались в 10 утра, в 14:30–15:00 перерыв на обед, затем полтора часа сцендвижение, полтора часа занятия с хормейстером, получасовой перерыв, снова репетиция до 22 часов. И так ежедневно десять дней подряд. Только в день отъезда репетиций не было. Состоялась беседа с артистами и подробный разбор сделанного.

Прогон и генеральная прошли на десятый день работы в театре на Рубинштейна. По ним стало ясно, что все идеи Григура получаются блестяще.

Мои комбинаты встали на «стахановскую вахту» и лудили «Клопа» по 12–14 часов в сутки. Я с шофером и обкомовским доставалой мотался на выделенном газике с восьми утра до ночи между декорационными комбинатами, пошивочными мастерскими, магазинами, базами, фабриками и заводами. Возилку моего, естественно, звали Васею. Этот обкомовский сувенир Вася, почувствовав мою художническую независимость, упорно обзывал обком партии лобкомом хартии.

Парашютный шелк мы красили на шелконабивной фабрике, а для половика дефицитную крепкую башмачку, материал, применяемый в обувной промышленности, окрашивал знаменитый красильщик городского комбината — Боря-энциклопедист. Его так обзывали за коллекцию образцов материалов собственной покраски с комментариями, где он подробно указывал, сколько надобно брать краски и что добавить, чтобы получился тот или иной цвет. Свои «фолианты» собственноручного переплетения Боря выставил на антресолях их красильной каптерки. При каждом посещении красилки он спрашивал меня: «Как вы думаете, Степаныч, даст нам Кремль грамоту за хорошую сверхурочную работу или не даст? Вы ж видите, как мы вкалываем». Его подельницы, Лида и Тамара, успокаивали: «Тебе лично, Боря, Кремль не только даст, но и поддаст». — «А хорошо бы кремлевскую грамотку получить, я ее дома на стене в рамке бы вывесил, чтобы жактовская шелупонь перестала придираться к нам с Дорой».

Декорации и костюмы накануне отправки свезли из всех мастерских в городской комбинат. Паковали и грузили их вечером в специальный крытый КамАЗ с хорошими запорами. Декорации «Клопа» должны прибыть в Кремль к шести утра.

За день до нашего личного отъезда в Москву мы с Григуром получили билеты на поезд и пропуска в Кремль. В пропусках нас обозвали консультантами: его — по режиссуре, меня — по оформлению спектакля «Клоп» Выборгского народного театра. Григур, получив такую ксиву, печально пошутил: «Вот так, дорогой Эдуард, мы с вами из деятелей вдруг превратились в консультантов своего же дела».

В Москву я выехал ночным поездом, пришедшим туда очень рано. В 7:00 мне велели пересечь КП Кремля рядом со Спасской башней. Неожиданно на платформе Ленинградского вокзала меня встретил человек с сержантским лицом ведомства и доставил в Кремлевский театр на черной «волге» без каких-либо осложнений. Мой сопровождающий сдал меня на сцене приличному дяденьке в очках — техническому директору фестиваля, обозвав художником «Клопа». Директор, сняв очки, оглядел меня внимательно, и я почувствовал в его глазах некоторое сомнение. «Вы что, действительно будете художником „Клопа“?» — «Да, а в чем дело?» — «Как-то не верится, больно уж молодой для такой драматургии». Узнав, что у меня с собой и эскизов-то никаких нет, совсем испугался: «Как же с вами работать, ведь нам ничего не известно о вашем замысле, что куда вешать, ставить, как монтировать и проводить спектакль?» Я постарался его успокоить: «Эскиз перед вами — я. На эскизы декораций не было времени, все оформление, включая замысел, изготовили за десять дней. Я работал прямо на мастерские, успев сделать планировки, боковые разрезы, чертежи, рабочие рисунки, шаблоны и выкраски. Сам вместе с вами впервые увижу, что получилось на самом деле». — «Двум смертям не бывать, а одной не миновать, давайте работать». — «Ящики, тюки, мешки — все пронумеровано и надписано. Начнем с половика и одежды сцены. Все исполнено по правилам лучшими мастерами моего города. Необходим небольшой стол для планировок».

Рабочие быстро расстелили половик, принесли стол из буфета — другого не нашлось, и собрались вокруг него, рассматривая планировки. По ним я рассказал, что где должно висеть. Номера штанкетов, обозначенные на планировках, оттрафаречены на мешках с кулисами и падугами. Мешки с ними расставили под соответствующими штанкетами, достали из них кулисы-падуги, развернули и подвесили к штанкетам. Когда разворачивали первый план кулис, раздался голос одного из монтировщиков: «Ребята, смотрите, это же парашютный шелк — во дают!»