Рассказы о жизни московских зданий и их обитателей

Здесь, в частности, жил член Северного и Южного обществ декабристов Петр Свистунов. У Свистунова, прожившего 85 лет, часто бывал Лев Толстой, интересовавшийся его воспоминаниями о долгих годах каторги. Захаживал на музыкальные вечера в Гагаринский переулок и Петр Чайковский.

При Щусеве этот иссякший было поток выдающихся деятелей русской культуры вновь обрел полную силу. Кто только не приходил в его особняк! Внук Алексея Викторовича и его тезка, Алексей Михайлович Щусев, унаследовавший от деда талант зодчего, вспоминал, как дом в Гагаринском переулке посещали Нестеров, Корин, Рерих и многие другие. Запомнилась ему и «угловая комната в этом доме, что когда-то была домашней мастерской деда. Там он зимней ночью 1924 года набросал первые эскизы мавзолея. Рождение мавзолея происходило в результате изучения не только русского, но, в первую очередь, мирового опыта строительства сооружений такого рода. К работе Щусев отнесся крайне ответственно. Первый проект родился за одну ночь. Потом пришло выверенное, точное решение – определились необходимые пропорции и масштабы. На Красной площади был создан фанерный макет в натуральную величину».

Удивительным творческим воздухом были наполнены стены особняка, который обживала большая семья архитектора. Атмосфера для Щусева играла огромную роль. И мастерская нужна была соответствующая, большая, поскольку для работы над проектом Казанского вокзала требовалось немало помощников, причем талантливых. В мастерской под руководством Щусева трудились Никифор Тамонькин, Андрей Снигарев, Илья Голосов, Виктор Кокорин и многие другие, ставшие впоследствии известными зодчими благодаря пройденной ими щусевской школе. Щусев умел создать творческую обстановку. Современник отмечал в 1914 году, что «словно оркестр музыкантов, каждый у своего пюпитра, исполнял свою партию под палочку дирижера-архитектора Щусева, – это было интересное зрелище. Сосредоточенная работа и большое увлечение создавали особую атмосферу, столь далеко уносившую от войны и лазаретной жизни, где тоже кипела работа».

Работая в Гагаринском, Щусев должен был создать такой проект здания, который затмил бы собою все имеющиеся в Москве вокзалы. И надо сказать, это ему удалось, что станет понятным еще до окончания строительства. Так, Нестеров вспоминал: «Как-то Щусев пригласил смотреть большую модель Казанского вокзала, тогда как самое здание уже было выведено вчерне по верхний карниз так называемой Сумбекиной башни. Николаевский вокзал (ныне Ленинградский. – А.В.) перестал казаться большим». Иными словами, условия своеобразного творческого соревнования, в которое вступил Щусев, были очень серьезными. И участвовал в нем помимо современного классика Федора Шехтеля еще и основоположник русско-византийского стиля Константин Тон – зодчий давно ушедший, но незримо присутствовавший на Каланчевской площади со своим Николаевским вокзалом. Щусев бросил им вызов.

Начавшаяся Первая мировая война не могла не повлиять на темпы строительства. Оно и понятно: речь шла уже не о том, как проторить пути на Восток, а как защитить дорогу на Запад. Резко возрос спрос на строителей фортификационных сооружений и тех, кто вообще мог держать в руках лопату для рытья окопов. Щусеву пришлось проявить неимоверные усилия, чтобы уберечь от мобилизации хотя бы часть своих сотрудников и строителей. В марте 1917 года Алексей Щусев писал из дома Александру Бенуа: «Все сооружение рассыпалось как-то даже без облака пыли и очень быстро». Зодчий имел в виду падение монархии Романовых, не предвещавшее стране ничего хорошего. Первая мировая война, а затем и война гражданская не дали осуществиться многим прекрасным замыслам. А после 1917 года разошлись и пути многих участников сооружения вокзала.

Владелец железной дороги и главный заказчик Николай фон Мекк не уехал из России, как многие представители богатого сословия. Но в России советской такой человек вряд ли мог прожить долго. Его арестовывали девятнадцать раз. Последний арест состоялся в 1929 году, тогда же его и расстреляли. А вдова фон Мекка после расстрела мужа оказалась в крайне тяжелом материальном положении. Щусев не побоялся помогать ей – и не только деньгами, он приютил ее у себя в Гагаринском переулке, несмотря на отсутствие у нее разрешения проживать в Москве. На чужбине нашли вечный покой те, кого принимал Щусев у себя – Зинаида Серебрякова, Николай Рерих, Александр Бенуа. Иван Билибин умер в блокадном Ленинграде. Казанский вокзал стал самым длительным проектом Щусева, проектом всей его жизни. Первую очередь сдали в 1919 году, но он то и дело возвращался к нему: «Кончить такое большое сооружение, как вокзал, мне не удалось, он так и остается до сих пор незаконченным: дальние башни не осуществлены, внутренняя отделка не закончена», – писал архитектор в 1947 году. А завершен вокзал был уже после смерти зодчего. В Москве лишь одно здание строилось дольше – храм Христа Спасителя.

Алексей Викторович Щусев, 1948