Рассказы, очерки, наброски, стихи (1894-1896)

Через некоторое время мы подъехали на извозчике к дверям нашей квартиры, а за нами следовал ломовик, нагруженный кадками, корчагами, корзинами, кочергами и прочими атрибутами, существенно необходимыми для семейного счастья. Оба мы с женой были увешаны с ног до головы разнообразных величин свертками, наш извозчик имел в руках две половые щетки, в ногах — ассортимент кастрюль; всё это гремело и дребезжало, и в общем картина нашего возвращения с рынка носила настолько торжественно-триумфальный характер, что с этого момента и до сей поры мы служим предметом неиссякаемого интереса всей нашей улицы. Аборигены нашего околодка, очевидно, за всю свою жизнь не видали еще людей, которые бы с таким велелепым шумом устраивали свой семейный очаг, и почему-то прозвали нас «тальянцами». Почему именно итальянцами? Не знаю, но они настолько убеждены в этом, что не раз уже спрашивали у нашей прислуги, привезли ли мы с собой шарманки и как скоро намерены ходить по улицам «с музыкой»? Нам не особенно льстит такое внимание, тем более что мы еще не успели до сей поры повесить на окна штор, и поэтому наши окна служат для всей улицы чем-то вроде окошечек бесплатной панорамы. Но я отвлекся в сторону…

Итак, мы купили кухню и привезли ее домой. Затем мы стали разбираться. Я ничего не знаю веселее этого удовольствия. Вам кажется, что всё, что вы купили, вы купили сверхъестественно дешево, и корчага, ценой в семь копеек, приобретает в ваших глазах значение художественной вещи. От половой щетки пахнет не клеем, а молодостью и свежестью, и блестящие эмалированные чугуны, кажется, улыбаются вам одобрительной улыбкой, хотя они и не вступали в брак…

Весело разбираться в вещах для хозяйства, только что купленных вами и вашей женой! Она объясняет вам, что машинка для рубки мяса не имеет ничего общего с кофейной мельницей, и вы чувствуете, как расширяется круг ваших знаний. Вы с интересом выслушиваете целую лекцию о том, почему именно веер непригоден для сбивания яичных белков и почему нельзя засовывать окурки папирос в землю цветочных банок.

Мы разбирались уже с полчаса, как вдруг в окно нам постучали наши извозчики.

— А, это извозчики! — сказала жена. — Заплати им.

— Заплатить? Хорошо!.. А у тебя нет мелких? — осведомился я.

— У меня? Нет! Я всё истратила!

— Гм?! И я… тоже всё истратил!..

— То есть?

— Мне кажется, что у нас нет ни копейки! — сообразил я.

— Но? — воскликнула жена и смущенно взглянула на меня.

Я тоже посмотрел на нее, и… мы начали хохотать, потому что совсем не знали, что еще можно делать в нашем положении. Извозчики за окном тоже хохотали. Им, впрочем, это надоело скорее, чем нам, и они с упорством людей, совершенно лишенных понимания поэзии, стали требовать с нас деньги за провоз и на чай, за ожидание.

Я вышел к ним и объяснил, что у меня нет ни гроша, а с их стороны очень нехорошо так увлекаться деньгами, ибо счастье — не в деньгах. Это, к моему изумлению, не подействовало на них, и они стояли на своем, несмотря на то, что я говорил горячо и убедительно. В конце концов я предложил этим жалким людям взять в уплату за труды мои брюки, и они, тщательно рассмотрев все достоинства этой важной части костюма, оставили нас в покое.

Тогда мы снова принялись за разборку вещей, причем оказалось, что мы позабыли купить некоторые из предметов первой необходимости. Так, например, мы не купили самовара, и это очень удивило нас.

— Не надо было так торопиться покупать, — сказал я жене.

— Ну что ж? Самоварная труба уже куплена, и в следующий раз мы, конечно, не забудем купить самовар! — ответила она.

У нее положительно светлая голова! Мы решили кипятить чай в кастрюле и отложили вопрос о самоваре на будущее время.

— Зато у нас есть всё остальное, что нужно для хозяйства! Смотри, какой прелестный совок для углей! И как хороша эта мясорубка!

— А мясо мы…

— Тоже позабыли! — воскликнула жена. — Но это не беда, ведь необязательно же пускать в дело мясорубку с первого дня.

— Мне кажется, что мы вообще не купили ничего, что можно бы съесть, — меланхолически заметил я.

— Ты уже хочешь есть? И это всего через неделю после свадьбы?! Однако! — И она так укоризненно покачала головой, что мне стало стыдно.

— Дорогая моя, — с жаром сказал я, — я совершенно не хочу есть. Я вообще не люблю есть! Это скучное занятие. Но я имел в виду тебя, мой ангел…

— Я никогда не захочу есть, — с пафосом сказала она… — Разве иногда… самый маленький кусочек торта… Я могу быть сытой запахом свадебного букета. Потом, со временем, я, конечно, не спорю и не отрицаю… Может быть, я что-нибудь съем… Но сейчас это меня не беспокоит!

— Уверяю тебя, что я ни крошки не беспокоюсь! — говорил я.

— Но если ты так уже привык есть, что не можешь отказаться от этого даже и в таком важном случае жизни, как данный, то ты можешь есть конфекты и благословенные хлебы, которые остались от свадьбы.