Рассказы, очерки, наброски, стихи (1894-1896)

— Зовите мальчика из типографии… Посмотрите в бумагах джентльмена его имя и адрес… Известите по телефону через полицейское бюро вдову джентльмена.

И он всё писал. Мальчик из типографии отдавал в набор листки. Мистер Грэгам диктовал по бумагам убитого джентльмена данные о его положении в свете, летах, семейном состоянии и проч.

— Ну, я кончил. Вот идут полисмены. Ага, всё прекрасно! — потирая руки, сказал Дэвис и развалился на стуле, победоносно глядя на редактора.

— Это убийство, Дэвис, если не ошибаюсь? — улыбаясь, спросил редактор своего секретаря.

— Да… для хроники…

— Вы знаете публику, Дэвис, и хорошо служите ей!

— Я люблю газету, мистер Грэгам…

— И скажу откровенно, вы умеете любить ее, Дэвис.

— Ведь это не женщина, мистер Грэгам.

Редактор с чувством пожал руку секретаря и, помолчав, с сожалением сказал:

— А ведь я сделал крупную ошибку, не приняв ваше пари, Дэвис! Крупную ошибку, будь я проклят!

— Я погорячился тогда, мистер Грэгам! Да, погорячился и проиграл бы… — улыбнулся Дэвис.

Вошли полисмены.

Номер «Сноба» вышел с опозданием на пять минут сорок три секунды… Но, как всегда, его хроника была высоко интересна. Она имела своим «гвоздем» «Эксцентрическое самоубийство старого джентльмена в редакции газеты „Сноб“».

Четыре столбца убористого петита рассказывали факт с массой самых тонких и точных подробностей.

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

Так ведутся газеты в Америке.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ МИСТЕРА ЧАРЛЬЗА КРЭК

(Посвящается Д. Я. Д.)

Это приключение, которое вы никак уж не назовете заурядным, случилось с мистером Чарльзом Крэк, председателем «Стандарта нефтепромышленников Южной Пенсильвании», в мае месяце, самом обильном приключениями, что было однажды доказано цифрами в «Нью-Йорк Геральде». Мистер Крэк, джентльмен цветущего возраста и очень корректной наружности, всегда обращавшей на себя внимание дам, мистер Чарльз Крэк шел по Лоунг-Стрит, курил сигару и думал о репортерах нью-йоркских газет как о неприятности, с которой он, казалось ему, рассчитался пока. Сегодня они могут съесть свои зубы со зла на него, утвердившего в прошлом заседании «Стандарта» постановление членов о поголовном изгнании представителей печати из зала заседания «Стандарта», сегодня они могут, если хотят, обкусать себе ногти до плеч, — он, мистер Чарльз, ничего не имеет против этого, и ему даже, если хотите, приятно посмотреть на репортеров без рук. И без языка, если можно это устроить…

Ба! Как газеты кричали об этом редком факте неуважения к печати! Предполагалась демонстрация. Но всё обошлось благополучно, благодаря вовремя истраченной кучке долларов. Сегодняшнее решительное заседание, которое наверняка положит в лоск целую армию мелких промышленников и сразу поднимет дела «Стандарта», сегодняшнее заседание избавлено от зоркого ока прессы. Ни один репортер, если только он не догадается превратиться в комара, не проникнет в зал, где сегодня будет идти дело о монополизации целого штата.

Мистер Чарльз бросил потухшую сигару и закурил другую.

Был, как сказано, май — четверг 20-го мая 1894 г., пять часов пополудни. Садилось солнце, от деревьев бульвара ложились тени, ехали кэбы, шли деловые люди, прогуливались разные лэди и джентльмены, — совершалось всё то, что каждодневно круглый год совершается на Лоунг-Стрит. Мистер Крэк ощутил полное довольство собой и порядком на улице… Приятно корректному джентльмену созерцать порядок!

«Ба! Однако, чёрт меня побери! Это не часто встречаешь! Она смотрит на меня, клянусь честью!» — воскликнул про себя мистер Крэк и вынул часы. Было пять минут шестого. Заседание имеет быть в шесть. Пятьдесят пять минут — это очень много времени для американца и человека, знающего себе цену.

Мистер Крэк решительно направился к одной из скамеек бульвара и, остановившись пред дамой, сидевшей на ней, почтительно, как и следовало сделать это джентльмену, снял шляпу.

— Я надеюсь, что не особенно обеспокою миссис, если попрошу у нее позволения сесть рядом с ней? — приятно улыбаясь, спросил он.

Дама утвердительно кивнула головой.

Лицо дамы было закрыто вуалью, но сквозь прозрачную ткань смотрели такие огненно-жгучие глаза южанки, блеска которых было бы вполне достаточно для того, чтоб с первого же взгляда воспламенить миллионный бак нефти, не говоря уж о сердце джентльмена, убежденного в том, что женщина есть лучшее украшение мира и что ни с кем — что ни говорите! — нельзя провести время более приятно, чем с женщиной.

— Сегодня довольно жарко… Миссис! Прошу простить мне ту вину пред вами, что я не знаю вашего прелестного имени! — снова вежливо поднял шляпу мистер Чарльз. Именно в этот момент дело и приняло характер очаровательного приключения. Дама встала. Она встала быстро. Она была невысока ростом, стройна, как трость бамбука, и так же гибка.