Рассказы пьяного просода

Пока я размышляла о природе происходящего, в глубине дорожки появилась человеческая фигура. Сначала я не поняла – приближается она или удаляется, потому что она как-то немотивированно меняла свой размер, а может, так просто казалось. Но потом она, уже точно увеличиваясь, стала приближаться. Я теперь видела, что это длинноволосый старик, видела его длинную белую бороду, темная морщинистая рука сжимала посох, он был облачен в длинные светлые одежды. Когда он подошел достаточно близко, я поняла, что он невероятно высокого роста, метра три. Я поднялась ему навстречу.

– Здравствуй, Лиза, – произнес он, присаживаясь на скамейку и жестом приглашая меня сделать то же самое.

– Здравствуйте, – ответила я. Вокруг старика ощущалось сильное тепловое поле, как будто он был огнем в камине.

Меня зовут не Лиза, но мне не хотелось ему возражать. Тем более что с этим именем у меня было кое-что связано. В детстве оно мне не то чтобы нравилось, а я смотрела на себя в зеркало и чувствовала, что оно подходит мне больше, чем что бы то ни было. Я даже обещала родителям, что, когда буду получать паспорт, непременно возьму его взамен придуманного ими. Конечно, я ничего такого не сделала. Но однажды был странный случай – странный по тому впечатлению, которое на меня произвел. Я шла под дождем на урок бальных танцев, было мне лет тринадцать, наверное. И вот, выходя из подземного перехода, я вдруг услышала, что кто-то зовет: «Лиза! Лиза!» Я подняла глаза и увидела старенького дедушку, протягивающего ко мне руки. «Лиза!» – повторил он жалобно. Я растерялась и поспешила пройти мимо, а он все просил меня быть ею вслед – так что я еще долгое время чувствовала себя виноватой в том, что не была той, кого звали – «Лиза».

Поэтому сейчас возражать мне не захотелось. Тем более что и тогда, и сейчас где-то в глубине души, втайне от себя, жила во мне уверенность, что это не ошибка, что обознались совсем другие люди, много других людей, а эти – узнали.

Некоторое время старик сидел молча, распространяя вокруг себя молчание и теплоту. Сначала я просто слушала его молчание и грелась, потом постепенно его молчание передалось мне, я перестала думать, и мы какое-то время – вне времени – сидели в абсолютной тишине. Птицы молчали, как рыбы, эволюция шла вспять. Мне даже показалось, что у меня остановилось дыхание, но старик заговорил.

– Ты очень давно не приходила. – В его голосе не было осуждения. Но он сожалел – обо мне.

– Прости, – сказала я, совершенно естественно перейдя с ним на «ты». После нашего молчания расстояние между нами сделалось исчезающе маленьким, сократилось до нуля. Практически я просила прощения у себя.

– Теперь ты можешь приходить сюда часто. – Он посмотрел на меня глубоко.

– Я буду, – пообещала я искренне.

– Ты можешь не уходить отсюда, – сказал он тихо.

Я молча кивнула. Я знала об этом. Чувство возвращения домой становилось все отчетливей.

– Я умерла? – спросила я без тревоги. Я вдруг ясно представила, что в ванной валяется на полу бледная рухлядь моего тела, темнота проникла внутрь него, а лампочка, возможно, горит. И будет гореть еще очень долго.

– Ты не умерла, – улыбнулся старик. – Но теперь ты знаешь, что у тебя есть куда умереть.

– Кто ты? – спросила я зачем-то, запасливо добавив: – Что это за место? Почему я сюда попала? И почему я сюда попала только сейчас?

– Неужели тебе здесь плохо? – не ответил старик.

– Хорошо… Это ведь и подозрительно. Понимаешь, я давным-давно, когда была ребенком, засыпая, представляла, что у меня есть в стене тайная дверь, ведущая в другой мир, в котором есть маленький домик, окруженный с четырех сторон света четырьмя временами года. Потом я забыла об этом, но сейчас вспомнила. Тут все, как я когда-то мечтала.

– Все? – Он как будто хотел мне что-то подсказать.

Я задумалась. В общем, это немыслимое счастье – жить в мире, созданном тобой же. Или что-то тут недовоплощено из моих мечт? Или чего-то я недомечтала?

– Я здесь поэтому? Потому что, узнай я о каком-то тайном изъяне моего мира после смерти, я не смогу его исправить?

Старик кивнул. Я вдруг заметила, что за время нашего разговора он сделался меньше. То есть он был по-прежнему высоким, но все-таки не таким великанским, как сначала. Осталось в нем, наверное, около двух метров.

– Но я не знаю, что это за упущение. Надо подумать, побыть здесь подольше.

– Тебе лучше побыть тут одной, – сказал старик хитровато.

Он поднялся. Длинные одежды волочились по земле. Двух метров в нем, конечно, не было. Хорошо, если он был чуть выше меня. Я смотрела, как он удаляется, волшебно не путаясь в белых складках. Что-то изменилось в его походке, я не сразу поняла, но она стала какой-то более подвижной, что ли? Она стала – женской?! В этот момент старик обернулся и посмотрел на меня новым лицом. Старым знакомым, все еще женским, лицом. Тем самым, которое каждый день смотрело на меня из зеркала.