Рассказы поэта Майонезова (СИ)

Неловкие стихотворные строки в малой степени выражали мои чувства и настроения, вызываемые Флоренцией, которую называют во всем мире 'цветущей'. И вот, однажды, это было еще до чудовищного наводнения 60х годов, погубившего множество флорентийских шедевров, мне довелось посетить этот удивительный город вместе с моим другом Ослом. Я сразу высказал ему свои соображения. 'Флоренция - это город любовных призраков', - сообщил я, словно разгласил государственную тайну своей души. Осел посмотрел внимательно по сторонам и глубокомысленно заметил: 'Боюсь, что для меня Флоренция - город вкусного мороженого!'

День был жаркий, и мы от души поддались соблазну. Потратив на холодное лакомство последние лиры, Осел трагически закатил глаза и воскликнул: 'Неужели мы так и не увидим беременных тётенек Саньки Бочонка?!', подразумевая знаменитую картину 'Весна' великого Сандро Боттичелли. Я показал другу пустой кошелек и предложил ему за умеренную плату мыть кисточки для многочисленных художников. Осел фыркнул и помчался в сторону одного из символов города. Всего у Флоренции их три: красный купол собора Санта Мария дель Фьоре, Золотой мост, на котором, как понимаете, торгует не углём, и бронзовый кабан-клыкан, наподобие того, что не дал нам умереть нынче с голода. Итак, мы побежали с набережной Арно, где следили за рыбалкой цапель, доедая последнюю порцию мороженого. Побежали, насколько можно быстро бегать в сорокоградусную жару, через площадь Сеньории, мимо великолепной статуи Давида, взиравшего с высоты своего галиафского роста на группу туристов из Германии.

Мой друг уже что-то задумал, он решительно приступил к бронзовому символу и двумя руками зажал клыкастую кабанью пасть, из которой только что текла тонкая струйка воды. С видом победителя и со словами: 'Насос-подсос'! Осёл, не раздумывая, и устроил этот самый 'насос-подсос'! Вода полилась из кабана мощной струей, а вместе с ней в подставленные ладони моего друга посыпались потускневшие монетки, которых было полно на дне глубокого фонтана!

Заметив проницательный взгляд полицейской дамы с огромной кобурой на изящном бедре, Осел игриво подмигнул ей и сделал вид, что охлаждает разгоряченный лоб водой, вытекающей снова тонкой струйкой. Лоб нашего поклонника Баттичелли, действительно, пылал, когда Осел считал добычу. Я протирал монетки от ржавчины платком, выбрав из пригоршни итальянские деньги и вернув кабану валюту других стран мира. Нам едва хватило добытых денег на билет для слепого ребенка с поводырем! Но мы все-таки попали в галерею Уффици, присоединившись к той самой группе немцев, на которую еще недавно взирала статуя царя-псалмопевца!

Минуя 'Благовещение' Леонардо, автопортрет Рафаэля и другие шедевры, мой друг устремился к картине 'Весна', на которой, собственно, и были изображены беременные нимфы, символизирующие плодородие.

'Вас не удивляет, господин профессор, - с умным видом, наконец, изрек Осел, - полотно называется 'Весна', а над головами персонажей висят спелые яблоки?'

Я пожал плечами, давая понять, что для живописи это нормально. Тогда он в глубоком раздумье перешел к 'Рождению Венеры' и долго-долго разглядывал васильки на платье одной из фигур картины. Я полагал, что его новое замечание будет касаться флоры, но мой друг сказал: 'Вы заметили, что в стекле, за которым расположено полотно, отражается весь зал, и я не приметил ни одной бабушки со шваброй, ни одного дедушки с катаной, может, это не подлинники?!'

Профессор не успел закончить свою флорентийскую историю, потому что его прервала Медуница, слушавшая, стоя у маленького окна.

- Смотрите, смотрите! - тревожно воскликнула она, снова и снова протирая запотевшее стекло, - Какие большие животные идут за холмом! Похожи на динозавров!

- Нет, это караван верблюдов! - выпалил подскочивший к окну Паралличини, - Но откуда здесь верблюды, мы ведь не в Сахаре?!

- Нет-нет, - решительно заявил, присмотревшись, Кро, - это те самые с тяпками, могильщики!

Берёза разливала ароматный лесной чай по кружкам, Медуница, взяв одну из них, устремилась в комнатку отшельника. Она поставила чай перед ним, окинула строгим взглядом полки над его седой головой и громко, словно старик был одним из её студентов, спросила: 'Кто эти бесконечные могильщики?'

- Это окислительные процессы, они идут и идут, когда-то они похоронили динозавров, за которых ты их приняла, но теперь они ищут другую добычу.

Все уставились удивленно на хозяина, а потом - на запотевшее темное окно. Мед вернулась к столу, усмехаясь.

- Почему ты не спросила его о своем браке, наверняка, старик все знает? - спросила её Берёза.

Я сама все знаю! Надо сделать карьеру, а потом уже решать, выходить замуж или родить ребенка вне брака! - решительно заявила ершистая Медуница, - Решать самой!

- Так ты можешь в старости оказаться одинокой в социальном приюте, а это - грустная тема, - промолвил Войшило.

- Или надорвёшься к пятидесяти годам, добиваясь всего сама! - возбужденно предрек Паралличини.