Рассказы Рэмси Кэмпбелла

— Тебе это понадобится, — объяснил он мне. Это служит каналом связи, в своём мире ты нигде не встретишь такого.

Затем вся сцена исчезла, и я оказался в своей постели, но в моих руках было изображение, которое вы видите там.

— Но вы мне так и не сказали… — начал Джиллсон.

— Я уже подхожу к этому. Теперь вы знаете, где я получил этот образ. Тем не менее, вам интересно, как это связано с сегодняшним экспериментом, и кто такой вообще этот Даолот?

Даолот — это бог, чуждый бог. Ему поклонялись в Атлантиде, где он считался богом астрологов. Предполагаю, что именно там был установлен способ поклонения ему на Земле: его никогда нельзя увидеть, ибо глаз пытается следовать за извилинами его формы, и это вызывает безумие. Вот почему не должно быть света, когда его призывают — когда мы сегодня чуть позже станем вызывать Даолота, нам придётся выключить все лампы. Нам непременно понадобится копия образа бога, пусть и неточная.

Что касается того, зачем нам призывать Даолота — на Югготе и Тонде он известен как Разрывающий Завесы, и этот титул имеет большое значение. Там его жрецы видят не только прошлое и будущее — они могут видеть, как объекты простираются в последнее измерение. Поэтому, если мы призовем Даолота и удержим его с помощью Пентакля Плоскостей, мы сможем получить от него помощь в устранении искажений восприятия. Пока это всё, что я могу вам объяснить. Уже почти 2:30 ночи, и мы должны быть готовы к 2:45; вот когда отверстия выровняются… Конечно, если вы не хотите знать, что будет дальше, пожалуйста, скажите мне об этом сейчас. Но я не хочу, чтобы всё встало на свои места просто так.

— Я останусь, — ответил Джиллсон, бросив беспокойный взгляд на образ Даолота.

— Хорошо. Помогите мне здесь, пожалуйста.

Фишер открыл дверцу шкафа, стоящего рядом с книжным. Джиллсон увидел несколько больших, аккуратно сложенных ящиков, помеченных цветными символами. Он поднял один ящик, и Фишер вытащил другой, находящийся под ним. Закрывая дверцу шкафа, Джиллсон услышал, как хозяин поднимает крышку ящика; а когда он повернулся, Фишер уже раскладывал содержимое на полу. На свет явилось множество пластиковых пластин, которые собирались в искажённую хрупкую пентаграмму; за ней последовали две чёрные свечи, изогнутые в непристойные фигуры, металлический стержень с идолом на одном конце и череп. Этот череп вызвал беспокойство у Джиллсона: в нём имелись отверстия, в которые можно было установить свечи, но даже по форме и отсутствию рта Джиллсон мог предположить, что череп не принадлежал человеку.

Теперь Фишер начал расставлять эти предметы. Сначала он сдвинул стулья и столы к стенам, а затем собрал пентаграмму на полу в центре комнаты. Когда он вставил свечи в череп и зажёг их, а затем разместил всё это внутри пентаграммы, Джиллсон, стоя за спиной Фишера, спросил:

— Вы, кажется, говорили, что у нас не должно быть света, а как насчёт этого?

— Не волнуйтесь, они ничего не будут освещать, — объяснил Фишер. — Когда придёт Даолот, он вытянет из них свет — это облегчит выравнивание отверстий.

Когда Фишер повернулся, чтобы выключить освещение, он заметил через плечо:

— Он появится в пентакле, и его твёрдая трехмерная материализация будет оставаться там всё время. Тем не менее, он выдвинет двумерные конечности в комнату, и вы можете почувствовать их, так что не бойтесь. Видите ли, он возьмёт немного крови у нас обоих.

Рука Фишера приблизилась к выключателю.

— Что?! — воскликнул Джиллсон. — Вы ничего не говорили…

— Всё в порядке, — заверил его Фишер. — Он берёт кровь у любого, кто его призывает; кажется, Даолот таким способом проверяет их намерения. Но он берёт немного. У меня он возьмёт больше крови, потому что я жрец, вы здесь только для того, чтобы я мог использовать вашу жизненную силу, чтобы открыть ему путь. Конечно, будет не больно.

И, не дожидаясь дальнейших протестов, Фишер выключил свет.

За окном находился гараж с неоновой рекламой, но шторы почти не пропускали её свет в комнату. Чёрные свечи тоже очень слабо освещали пространство, и Джиллсон ничего не мог разглядеть за пределами пентаграммы, находясь возле книжного шкафа. Он вздрогнул, когда хозяин ударил стержнем с идолом по полу и начал истерично кричать.

— Утгос плам'ф Даолот асгу'и — приди, о Ты, кто сметает завесы в сторону и показывает реальности за их пределами.

Фишер говорил многое, но Джиллсон особо не вникал в его слова. Он наблюдал за светящимся туманом, который, казалось, исходил как от него, так и от Фишера, и перетекал в деформированный череп в центре пентакля. К концу чтения заклинания вокруг обоих мужчин и черепа появилась определённая аура. Джиллсон зачарованно смотрел на неё, а затем Фишер умолк.