Рассказы Рэмси Кэмпбелла

Я замер, не в силах пошевелиться, и понял, почему голос стал громче. Фургон развернулся и теперь приближался ко мне. Его окружали голоса, которые были неразличимы, но их настрой был предельно ясен. Он вел за собой толпу.

Я развернулся в поисках подмоги. Ни следа женщины, хотя от нее все равно не было бы никакой пользы. Все окна закрыты. Я мог бы покричать в надежде, что кто-то вызовет полицию, вот только за кладбищем виднелся ярко освещенный и явно деловой квартал. Там мои шансы на помощь казались выше.

Когда жилые дома сменились административными зданиями, я не заметил, слишком увлекся бегом. Но тут были офисы и банки, эмблемы процветания, запертые, как сейфы. Я ощутил себя изгнанником, которого все игнорируют, а монолог Ригга преследовал меня и набирал обороты.

— Выколите ему глаза. Отрежьте нос. Оторвите уши. Проткните скальп. Раздавите яйца. Невелика потеря. Надеюсь, умрет.

Меня хватило всего на несколько шагов, а затем на дороге раздались рев и крики. Его последователи все никак не переходили к словам. Моя тень упала на асфальт, как жертва убийства, а когда я оглянулся, то понял, что они высветили меня прожектором.

— Я порвал его бумаги, — говорил Ригг. — Я разнесу ему голову. Он будет кричать. Он желе. Он никто. Я хочу, чтобы он страдал.

Он повторялся. Ему не хватало слов. Я довел его до того, что он растерял весь свой словарный запас, — но стиль и смысл его фраз стали мне наконец понятны. Он так не выражался, я же слышал, как он говорит. Ригг украл мою технику. Его послания были построены на использовании букв моего имени.

Без меня у него нет стиля. Он ничто, и я собрался ему об этом прокричать. Свет ослепил меня, однако я все еще слышал его банду. Возможно, я пока не готов к схватке. Слева показался странно знакомый проход. Может, мне пока вернуться в мотель? Даже он сейчас казался уютным. И, едва подумав об этом, я нырнул на боковую аллею и побежал к свету в ее конце.

— Стой, Бреди! — кричал мне вслед Ригг, а потом я услышал, как мое рваное дыхание отражается эхом от стен.

Стены сжимались, я задевал их плечами на бегу. Я почти ничего не видел в полутьме после яркого света прожектора. Но как только я вынырнул оттуда, глаза привыкли к темноте и я понял, где нахожусь. Напротив было здание, в котором я проводил встречу, а слева стоял фургон с ретранслятором.

Я не медлил. Кто-то оставил бутылку на мостовой. Мне жутко хотелось выпить, но времени не было. Обернувшись, я заметил, что, несмотря на яркое освещение, улица странно пуста. А потом я вытащил мотельный ключ с тяжелым брелком. Если другие могли разбить стекло, то и мне это удастся. По крайней мере, в фургоне можно спрятаться. Я с первого удара вынес стекло со стороны водителя и расчистил раму от осколков. А потом открыл замок и забрался внутрь.

Теперь Ригга и его благодарной аудитории не было слышно. Благословенная тишина. И на улицах тихо, как и положено ночью. Ригга словно и не существовало. А раз уж я сюда забрался, то смогу и завести фургон. Сумею ли я скрыться? «Ни за что», — насмешливо сказал бы он, приняв надменную позу. Я не мог спустить ему это с рук, не мог сбежать. Раз уж он предложил мне словесную дуэль, я просто обязан его переиграть. Я буду говорить больше, я смогу выражаться лучше, нужно только понять, как работает громкоговоритель. Мне удалось найти нужную кнопку, и улица наполнилась звуками моего сбитого дыхания. Что выбрать, сарказм или лесть? Стоит мне ошибиться, и главный калибр выпалит вхолостую. Соберись, Бреди. Выбери и не медли. Я буду отвечать тихо.

И все же был неприятный момент, когда я растерял все слова.

Но я понял, с чего нужно начать.

Я подтянул к себе микрофон и сказал:

— Это не я.

Перевод: Т. Иванова

Победитель

Ramsey Campbell, «The Winner», 2005

Рассказ «Победитель» был написан для тематической антологии Килана Патрика Верка «Таверна Мертвецов» («Taverns of the Dead»).

«Мне приходилось бывать в столь же неуютных пивных, и, возможно, воспоминания о них отложились у меня в подсознании. Самым неприятным был паб в Биркенхеде: войдя туда, человек тут же начинал чувствовать себя так, словно назвался евреем на презентации книги Дэвида Ирвинга».