Рассказы серого ворона

Каратели завернули за угол, но и там «азиатки» не оказалось. Найда появилась сзади, с совершенно неожиданной стороны. Раненая, она обежала вокруг склада, чтобы незаметно сблизиться и напасть сзади, главное сблизиться и атаковать внезапно. Её выдал случайно оказавшийся здесь Чёрный, напасть неожиданно не удалось. Захлопали выстрелы. С перепугу бросившись людям под ноги, Чёрный помешал стрельбе, и Толстый второпях пнул дворнягу, но белая бестия опять исчезла. Проклятая тварь сбежала второй раз, и второй раз была ранена, но самое неприятное было то, что она не спасалась, а пыталась напасть сама.

Стрелки пошли искать раненую собаку. Приходилось часто оглядываться, ожидая нападения сзади. Это их и спасло.

С потерей крови уходила и сила, и только ненависть к двум подлым врагам поддерживала её. Офицеры вышли в конец территории, на невыгодное для собаки открытое место, дальше был забор из колючей проволоки. Найда понимала, что слабеет, нужен последний рывок, последняя атака, нужно опередить выстрелы и вонзить клыки в ненавистную физиономию и в шею толстяка.

Она атаковала на открытом месте, здесь прятаться было негде, все оставшиеся силы были вложены в этот рывок, но Длинный обернулся и увидел несущуюся на них окровавленную собаку. Сбила её пуля первого выстрела. Найда рухнула грудью на землю и поднялась уже на трёх лапах: передняя конечность была перебита, и тут же в неё, как в хорошую мишень, ударили еще две пули. Офицер подскочил к мёртвой изуродованной собаке и стрелял в упор, пока не опустела обойма.

Всё. Не стало собаки. Что ещё может произойти? Но в истории этой конец более странный, чем сама история.

Длинный приказал двум солдатам вынести труп Найды за территорию части и зарыть. Солдаты положили мёртвую собаку на кусок брезента и волоком потащили за забор. Грунт здесь очень каменистый, зарыли её неглубоко, здесь же бросили окровавленный брезент.

Ночью на могиле Найды жутко и протяжно выл Чёрный, выл да самого утра. Утром дядя Лёша пытался увести его, но пёс не уходил. Трус, подлец и эгоист Чёрный видел, как его вожак и подруга дралась с Толстым, видел, как её обижали и убивали, но он прятался, по своей природной трусости боясь вступиться за Найду, а теперь он горевал на её могиле. В эту ночь у безродного метиса навсегда пропало заискивающее выражение глаз, никогда больше он не станет принимать рабскую сгорбленную позу и поджимать хвост. Трое суток он не отходил от могилы Найды, три ночи жутко выл, горюя о своей подруге, и не притрагивался к еде, которую приносили прапорщик, только пил принесённую для него воду.

– Умрёт, наверное – до страшного равнодушно сказал дядя Лёша. Он стал вроде бы меньше размером, более корявым, изрытое оспой его лицо потемнело ещё больше.

Утром четвёртого дня Чёрный пришёл на КПП.

– Пришёл? – обрадовался прапорщик. – Кушать хочешь?

Чёрный не суетился как обычно, не заискивал, прямо и спокойно смотрел глазами уверенного в себе кобеля. Увести дворнягу не получилось, он пришёл не за едой.

На Толстого он набросился сзади, рванул клыками самое незащищённое одеждой место – бедро, тут же вонзил клыки и рванул внутреннюю сторону другой ноги. Пытаясь помочь орущему приятелю, сзади собаку за хвост ухватил Длинный. Длинного Чёрный грызанул в колено, от неожиданности и боли тот разжал пальцы, и сразу собачьи зубы вонзились в кисть его руки.

Отбежав метров на тридцать, Чёрный сосредоточенно слизал вражью кровь, почистился, с холма внимательно обвёл взглядом КПП, штаб, территорию части, оглядел место, где прожил всю жизнь, повернулся, и трусцой побежал прочь. Никогда больше он сюда не приходил.

Мучи.

Это был самый приветливый и жизнерадостный из шестерых живших тогда у меня щенков «азиатов». При встрече она обязательно должна была слегка ткнуть в руку влажным холодным носом, а встречаясь с группой знакомых щенков, она так и здоровалась – быстро тыкала в каждого мордой, из – за этой особенности назвали её Мучи – поцелуй.

Известны были три поколения её предков, внешне это была отличная породная сука – «азиатка», но месяцев с семи её возраста я стал всерьёз искать в ней черты охотничьей собаки. Закрались сомнения в её происхождении в дальних поколениях: уж очень собака любила плавать, прыгая в реку с высокого моста и бегать широкой размашистой рысью, перепрыгивая через препятствия, озадачивали и удивляли скорость движения, ловкость и выносливость этого щенка.

Мучи было девять с половиной месяцев, когда я нашёл ей нового хозяина. С моей стороны, договор с новым владельцем был обычным: соблюдать правила кормления и содержания, и ни в коем случае самостоятельно не вязать собаку, первая течка будет пропущена, а в полтора года мы её повяжем с уже запланированным кобелём.