Рассказы серого ворона

Офицер у прокурора находился недолго. Опытный в своём деле хозяин кабинета, задавал посетителю очень неудобные вопросы, и толстяк выскочил из приёмной взъерошенный и взмокший, желание подавать рапорт пропало, проблем теперь могло стать больше. Весь мир был против него, уже был разговор на повышенных тонах с командиром, прокурор выгнал вон, женщины из штаба не скрывали антипатии к нему и открыто презирали, на него, на офицера, поднял руку какой – то прапорщик, и всё это из – за какой – то проклятой собаки. Нужно избавиться от белой твари и всё наладится, главное, найти хороший яд.

Шила в мешке не утаишь. На следующий день в части знали, что получив пулю в голову, «азиатка» выжила и чувствует себя неплохо. Женщины из штаба каждый день приносили собаке съестное, осматривали зашитое выходное отверстие и жалели её. Никогда раньше собаку не кормили так хорошо и вкусно. Теперь её выгуливал на поводке дядя Лёша или его помощник солдат, в остальное время Найда была заперта. Раненую выгуливали недалеко от склада, туда же за подачками от добрых женщин стали наведываться Чёрный и три другие дворняги. Им тоже перепадали “деликатесы”. Чёрный же приходил ещё и на свидания с вожаком – подругой.

Прошло около десяти дней после ЧП, когда в двух дворняг будто бес вселился. Собаки носились по территории части, кидались людям в ноги, кружили на месте и вновь метались, не находя себе места. Надеясь на помощь людей, похожая на болонку кудлатая собачонка, вбежав в здание штаба, упала в коридоре и продолжала быстро двигать лапами, как при беге. Погибая, забившаяся в судорогах дворняга, обмочилась и испражнилась. Яд был хорошим и надёжным. В складе Найда ела из своей миски, а на прилегающей территории её кормили с рук, или из посуды, принесённой женщинами с собой, она не брала корм с земли, дворняги подобрали отраву, предназначенную для «азиатки».

Ситуация усугубилась. Штабные открыто ненавидели Толстого, один из офицеров в лицо высказал отравителю всё, что о нём думает. После визита к прокурору толстяк всерьёз опасался, что прапорщик пустит в ход свои пудовые кулаки, ведь все, все кроме его длинного приятеля – земляка, против него. Толстый чувствовал себя крысой, загнанной в угол, для себя решил, что терять ему теперь нечего, травят его из – за того, что здесь он чужой, из другой области, и нашли повод – паршивую собаку чокнутого прапорщика.

Офицер вздрогнул. Тяжелые мысли прогнал злобный собачий лай. Впереди рвалась с поводка белая собака, и выгуливающий её солдат держал ремень обеими руками. Найда была далеко, больше машинально, от страха, Толстый резко нагнулся и схватил камень. Это движение взбесило «азиатку». Неожиданно собака развернулась к солдату, дёргая поводок, одновременно замотала головой, и упав бедром на землю, вложила в это усилие вес собственного тела, и стащив ошейник через голову, широкой рысью бросилась к врагу. Целью на секунду раньше рванувшего толстяка, был бортовой грузовик, мгновенно получив навыки гимнаста и атлета, спринтер легко и свободно взлетел в кузов. Тело, гонимое и спасаемое страхом, не почувствовало боли от полоснувших по заду клыков, беглец на один миг опередил собаку, успевшую в прыжке схватить ягодницы.

Дяди Лёши в части не было. Солдаты не могли унять и увести обозлённую «азиатку». От ненависти к Толстому собаку била мелкая дрожь, роняя пену из пасти, в злобном остервенении бегая вокруг машины, Найда грызанула клыками покрышку грузовика, дикой яростью нагнав на врага ещё большего страха. Успокоили собаку женщины из штаба. Им Найда позволила одеть на себя ошейник и её повели в склад. Офицеру посоветовали не выглядывать из кузова, пока «азиатка» не будет заперта: собака постоянно оглядывалась назад, на грузовик.

Толстый пришёл через неделю, в воскресенье, в дежурство своего длинного приятеля, когда не было командира и дяди Лёши, офицер знал, что Найда до утра не будет заперта. Вооружившись пистолетами и прихватив запасные обоймы, друзья пошли на поиски собаки.

Она лежала на больших деревянных ящиках и грелась на утреннем солнышке, когда увидела приближающихся врагов. Толстый шёл торопливо, спешил короткими семенящими шажками: мешали пластыри на ягодицах. Древний азиатский инстинкт подсказал ей перемену в поведении людей, она не бросилась в атаку, а села на ящиках, поняла, что люди опять идут с оружием, опять идут её убивать.

Два выстрела хлопнули одновременно, когда «азиатка» уже спрыгивала на площадку позади штабеля.

– Попал! – радостно взвизгнул Длинный, но собаки за ящиками не было.

– Попал, вот кровь, она туда побежала, за угол.